– Вы первые, – сказал он. – Когда будете на той стороне, дёрнешь один раз. Когда я дёрну в ответ, тяните что есть силы, ясно?
– Угу, – кивнул Гарак, после чего оба орка скрылись под водой.
Мгновения ожидания показались Ошу вечностью. Он старался не думать о том, что в любой момент могут показаться вооружённые люди с факелами, но эти мысли сами лезли в голову. Причём не важно было, чьи именно это будут солдаты. Так или иначе, для Оша и его соплеменников всё будет кончено.
Верёвка конвульсивно дёрнулась в руках. Схватив графа Ферро за ремень, Ош перекинул его тело через каменный бортик пруда. Оказавшись в воде, человек тут же начал тонуть. Это быстро привело его в чувство.
– Эй, я что-то слышал! – раздался поблизости чей-то голос.
На стенах заплясали всполохи факелов. Ош прыгнул в воду, схватив графа за одежду. Тот начал отбиваться, попытавшись вырваться, но пара тяжёлых ударов остудила его пыл.
– Задержи дыхание, граф, – сказал Ош, посмотрев в его ошарашенные полупьяные глаза, и дёрнул за верёвку.
Когда к пруду выбежали солдаты барона Дрогнара, они не обнаружили ничего, кроме тела задушенного северянина. Обыскав всё вокруг, они двинулись дальше.
Над Нордгардом гремели трубные сигналы защитников. Замок пал. Осознав тщетность дальнейшего сопротивления, северяне сдавались на милость победителя.
Глава шестая
Буря
Хурал (k`huraal) – широкий круглый шатёр с четырьмя входами. Общее место сбора племени по особому случаю. Также обозначает племенной совет вождей (зри Великий Хурал).
Шатёр трепыхался на ветру, словно раненая птица. Его непременно унесло бы прочь, если бы не колья, вбитые на добрых три локтя в песок.
Полог откинулся в сторону, и внутрь вошёл Ярви.
– Проклятая буря, – посетовал он, отряхивая плащ. – Полный рот песка. Зато гляди, что я раздобыл!
На циновку перед Эдуардом упал мешок, наполненный ароматными финиками.
– Украл? – Он наградил Ярви осуждающим взглядом.
– Чего это сразу украл? – насупился Трёхпалый. – Это подарок… для тебя.
С этими словами Ярви зачерпнул горсть фиников, отправив их прямиком в рот.
– Подарок? – удивился Эдуард.
– Ну да, – подтвердил вор, выплёвывая косточки. – Я ж там с людьми, знаешь ли, общаюсь, пока ты тут со своей железкой в гляделки играешь.
– И что ты слышал?
– Разное слышал, – признался Ярви, осторожно понизив тон. – Кто-то говорит, что ты собираешься вести племена на войну с королевством. А кто-то считает, мол, пришёл какой-то там пророк-избавитель. Муза… Мауз… амма…
– Муаз’аммаль, – поправил его Эдуард.
– Точно. Вот эти и дарят всякое. А я что? Отказываться, что ли?
Эдуард не хотел, чтобы его считали тем, про кого рассказывал ему К'Халим. Не хотел, чтобы пустынники слепо верили в него, как верили в Наследие люди королевства. Он был всего лишь человек, такой же, как они. Однако приходилось признать, что сейчас это было на руку. С такой репутацией ему легче будет склонить наибов на свою сторону.
– А что девушка?
– Всё там же она, – ответил Ярви, уничтожая один финик за другим. – Сидит.
С тех пор как он одержал верх над О’Кейлом и племя снялось с места, отправившись на восток, в сторону оазиса, места великого хурала, прошла уже почти неделя. Всё это время дочь вождя смиренно следовала за Эдуардом, ожидая его внимания. В дороге её верблюд неизменно шёл рядом, а когда они останавливались на стоянку, девушка просто сидела у шатра, не смея войти. Даже сейчас, когда ветер и песок, казалось, хотели сорвать плоть с костей, она была там, снаружи.
«Гайде», – вспомнил Эдуард имя, которое назвал ему К'Халим.
Сможет ли он смотреть ей в глаза после того, что сделал? Пускай у него и не было особого выбора, ведь это О’Кейл бросил ему вызов, но именно меч Эдуарда лишил её отца руки и положения.
О'Кейл пал, Эдуард возвысился. Таков был суровый закон пустыни. Закон, по которому жили эти люди. И хотя старик сохранил свою жизнь, Эдуард всё равно чувствовал себя виноватым, ведь именно он вызвал гнев вождя. Пускай сам юноша и не хотел этого.
– Деваха-то видная, – усмехнулся Ярви, игриво подмигнув своему товарищу по каторге. – И чего ты её мучаешь…
Гайде… Сколь похожа была она на его мать! Просто невероятное сходство. Когда Эдуард увидел её первый раз, он думал, что его сердце остановится. Так прекрасна была эта девушка. Даже больше. Волшебна!
Почему же теперь Эдуард сторонился её? Он боялся. Боялся, что она может затмить его разум, усыпить волю, поколебать решимость. Новое, неожиданное испытание, которое послала ему судьба. Его отец любил говорить: золото испытывают огнём, женщину золотом, а мужчину – женщиной.