— Ты же мог использовать оздоровительный автоклав. Чтобы восстановить способность к деторождению… Сколько раз ты пользовался этим способом. Вспомни, когда Фелиция нанесла психокинетический удар… Только не рассказывай, что ты не использовал такую возможность.
— Я не собираюсь убеждать тебя в том, что известно каждому школьнику,
— ответил отец. — В автоклаве восстанавливается только тело, а образ мышления, эмоциональный аппарат и кое-что еще — нет.
Хаген удивленно повторил:
— И образ мышления?..
Марк взглянул на Элизабет.
— Если не веришь, то спроси у великой целительницы, Хаген. С ней произошла подобная история — она потеряла свои ментальные способности после автокатастрофы, в которой погиб ее муж. В таких случаях не поможет никакой автоклав.
Элизабет кивнула, подтверждая его слова.
— Оперантские способности — это такая хрупкая штука… Наше тело на клеточном уровне восстанавливается полностью, вне зависимости от способа воздействия — будь то обычная или необычная методика. Например, кожа — оздоровительная оболочка тану… При восстановлении клетки обязательно организуются в единый организм. Не то происходит с функциями мозга и половыми клетками. Однако даже с сознанием не все так безнадежно — после обучения оно со временем приходит в норму. Это касается обычных мыслительных процессов. Что же касается оперантского искусства — вершины разумной деятельности, — то здесь мы можем только полагаться на случай.
— Значит, — Клу вопросительно взглянула на отца, — ты не в состоянии?..
— Нет, — ответил Марк.
— Но почему бы…
— Возможно, брат Анатолий более компетентен в данной области, — указал Марк на сидящего в углу священника. — Мы долго размышляли с ним над этим парадоксом и пришли к выводу, что таким образом интеллект платит дань душе… Ладно, оставим богоискательство и софистику. Одним словом, то, что я должен был сотворить, я уже сделать не в состоянии. Что ты, Хаген, смотришь на меня такими безумными глазами? Да, я оказался скопцом… Так я угодил в бездну…
Теперь вы, дети, должны довести до конечной точки проект создания «ментального человека». Вы не можете отказаться, иначе жизнь вам будет не в радость. Вы исчахнете от тоски или сгниете заживо под надзором доблестных членов Содружества, которые начнут указывать вам, что можно делать, а чего нельзя. Ради вас я облазил всю Галактику в поисках места, где нам не смогут помешать ни завистливые экзотики, ни скудные умом всезнайки из племени homo sapiens. Теперь уж нет необходимости в дальнейшем изучении звезд. Спасение близко. Еще немного, и я смогу всех вас с помощью d-перехода перенести в любое место Млечного Пути. Мне известны по крайней мере три подходящих мира с достаточно развитой цивилизацией, где мы смогли бы выпестовать своего ментального первенца. Там — в этих звездных системах — оперантское искусство пока в зачаточном состоянии, сверхсветовые полеты не освоены, так что для нас не составит труда установить контроль над планетами. — Марк по очереди воссоздал в сознании изображения этих небесных тел.
— Для нас? — спросил Хаген. — Ты имеешь в виду, что и наши товарищи каким-то образом могут быть вовлечены в осуществление этого проекта?
— Всем, кто разделяет идеологию «ментального человека», дверь открыта. Нам будет крайне необходим запас человеческих генов хороших оперантов, чтобы воспитать достойных соратников и помощников для Ремилардов. Мои старые коллеги в курсе дела. Но вот о чем они не догадываются — только вы двое являетесь носителями бессмертия как наследственной черты. Они уверены, что в конце концов мои скрытые возможности восстановятся в полном объеме. Ко мне вернется способность к деторождению, и в этом смысле я стану полноценным, прежним Марком. Это иллюзия, я не хочу их разочаровывать, лишать последней надежды. Бессмысленность попыток добиться того, ради чего они пошли на смерть, на изгнание, на море крови, добьет их.
— Удивительно, — едко заметил Хаген, — как же ты, такой предусмотрительный и мудрый, заранее не запасся нашей детородной субстанцией?
— Я запасся. Кеог, наш главный экспериментатор, был полностью в курсе дела. Он взял у вас одну яйцеклетку и некоторое количество спермы, когда вы были детьми. А другой мой ближайший друг — человек, которому я доверял беспредельно, — уничтожил их как раз в то время, когда начал вливать вам в души отраву.
— Манион? — вскрикнул Хаген и залился громким смехом.
— Но, папа, зачем Алексу потребовалось, чтобы мы вернулись в эпоху Галактического Содружества? Каково твое мнение?.. — спросила Клу. Хаген тут же перестал смеяться.
— Значит, вы ничего не поняли из моего рассказа. Клу, Хаген, вы же сообразительные ребята! Неужели так трудно догадаться? — Марк опять улыбнулся своей знаменитой всепрощающей и одновременно укоризненной улыбкой, которая одно время не сходила с экранов тридивизоров, потом вздохнул. — Он считает, что «ментального человека» следует поставить под контроль Галактического Разума, всех оперантов Галактики. Он откровенный осел или провокатор!.. Тоже непонятно почему?
Клу, сидевшая с чуть приоткрытым ртом, отрицательно покачала головой.
— Да потому что раз вы существуете на свете, значит, все, о чем я говорил, потенциально возможно. Значит, Галактическое Содружество в любом случае попытается само создать подобное существо, и когда вы попадете к ним в руки, вы станете подопытными кроликами, точнее, коровами, из которых начнут качать сперму и яйцеклетки! Как я, отец, должен отнестись к подобной перспективе?
— Ага, — заметил Хаген, — значит, ты, ну ладно — мы! — сами организуем подобную ферму и начнем заниматься тем же самым. Велика разница!
— Очень велика! Жизнь сама по себе есть удивительное переплетение свободы воли и причинно-следственной необходимости. Вдумайся: если вы останетесь в плиоцене, вы станете главными распорядителями проекта. Это все будет вашим. Я подчиню вам целую планету — разумеется, без всякого насилия, крови, на договорных началах. Вас примут как почетных гостей, будут оказывать посильную помощь. Но вся ответственность ляжет на ваши плечи. Ну а то, что вас ждет в Содружестве, я хочу обрисовать более подробно. — И он в картинках изобразил то, с чем детям придется столкнуться в недалеком будущем. Клу и Хаген открыли рты от удивления, потом недоверчиво, словно вопрошая, взглянули на Элизабет.