Медор выпустил из рук последнее звено цепи.
Пламя тут же угасло. Минанан стоял посреди пепелища, держа над головой почерневшую, словно бы обуглившуюся цепь. Зрители тану принялись скандировать его имя, возгласы «Сланшл! Сланшл!» — покатились по Золотому полю.
Двое в королевской ложе были так же далеки от происходящего.
Она: «Твое видение мира сродни тому, каким сатана зрит окружающее. Это не просто мое мнение или мнение брата Анатолия. Это мнение всех тех миллионов сознаний, которые слились в Галактическом Разуме. Этот приговор прошел проверку временем. Если ты до сих пор считаешь, что ты прав, а Синдия ошиблась, значит, оценка монаха верна — ты самонадеян и непробиваемо невежествен, духовно слеп и даже хуже, хуже, хуже…»
Он: «Как насчет тебя? Что у тебя за душой, кроме патетики? Ты любым способом уклоняешься от ответственности, отказываешься от обязательств. По малодушию? Или из великой гордыни? Она, видите ли, погрузилась в совершенное отчаяние, которое есть не более чем нытье и обывательское хныканье. Ты осуждаешь меня за слепоту и самонадеянность, в то время как сама… Когда ты говоришь, что неспособна полюбить, ты лжешь, лжешь, лжешь…»
Она: «Что подобное тебе бессердечное чудовище может знать о любви?»
Он: «Позволь мне взглянуть в твое сознание. Тогда я буду уверен, что ты меня не любишь».
Она: «Никогда! Ни под каким видом!..»
Он: «В таком случае нам ничего не остается, как восстановить духовное здоровье пришельцев с Дуат».
Они оба согласились с этим.
— Ну что, Медор? — прорычал Шарн.
Помощники полководца фирвулагов, тренеры, прихлебатели гурьбой посыпались из раздевалки, как только услышали голос короля. Никому не хотелось испытать на своей шкуре гнев Повелителя Глубин и Небес! Однако когда Шарн и Медор остались в комнате одни, король скинул свое облачение и деловито принялся распылять из баллончика, доставленного из будущего, целебное средство. Он не спеша обработал аэрозолем волдыри и ссадины, выступившие на теле богатыря.
— Я сделал все, что мог, — развел руками Медор. — Что тут говорить… Когда я услышал, как Геймдол объявил, что вместо Кугала моим соперником будет Еретик, мне сразу стало ясно, что песенка спета. Кто способен с ним справиться? Даже Пейлол Одноглазый по сравнению с ним слабак. — Он помолчал, потом дипломатично добавил: — Конечно, кроме вас, мой король.
Шарн выругался, не разжимая зубов.
— Мы пока не открыли свои карты. Я подал протест на решение жюри, однако, согласно правилам, никто не может запретить членам Партии мира участие в играх. Считается, что это не более чем спортивные состязания, а не ритуальная война. Появление Мини — это политический ход. Если Эйкен включил его в состав команды тану, значит, он хочет показать, что приверженцы мира на его стороне.
— Выходит, Минанан примет участие и в перетягивании змеи? Сегодня в полдень?
— Боюсь, что это неизбежно.
Король помог Медору надеть чистое белье, снова облачиться в доспехи.
— Выше нос, приятель, — сказал Шарн, щелкая задними застежками. — В перетягивании главное мозги, а не мускулы. Это большая разница. Не забывай, что на тридцать тысяч врагов приходится восемьдесят тысяч наших полных решимости воинов.
Элизабет и Марк одновременно увидали резко спланировавший к посадочной площадке, отгороженной натянутыми бечевками и расположенной за трибуной тану, флагманский «роплан» короля. Через несколько минут Эйкен вбежал в королевскую ложу, глазами отыскал Элизабет. Его сопровождали Крейн, Бэзил Уимборн, Пеопео Моксмокс Бурке и брат Анатолий.
— Боюсь, что тебе придется покинуть Золотое поле, — с ходу обратился он к Элизабет, — приглашаю в недалекое путешествие.
Женщина вскочила со своего места.
— Это… это правда? Она работает?..
Король коротко ответил:
— Пошли.
Марк сидел, развалившись в кресле, вошедших в ложу он встретил неопределенной улыбкой. Наконец-то он был одет в тон с праздничными нарядами окружающей толпы. На нем был лилово-охряный парадный мундир стрелка отборной королевской гвардии, на шее — золотое ожерелье. Знаки отличия говорили о его высоком ранге.
— «Врата времени» еще не открыты. Король просто предвкушает этот момент. Или надеется, что они вот-вот распахнутся. Если бы деформатор Гудериана заработал, вся Многоцветная Земля уже знала бы об этом.
Король не обратил никакого внимания на его замечание.
Он, нахмурившись, повторил:
— Пошли.
— Надеюсь, вы скоренько? Одна нога там, другая здесь? Иначе ваши подданные не увидят вас во время представления участников.
— Все равно победа будет за нами, — огрызнулся Эйкен. — Мы ведем в счете.
— До тех пор, пока не началось перетягивание змеи. Я понимаю… стратегические соображения. Ваши подчиненные никогда не осилят фирвулагов без вас. Мне очень хочется посмотреть, как вы организуете ваше метаобъединение и сможете ли вы устоять против Шарна и Айфы?
— Рассчитываете в подходящий момент ввязаться в драку на стороне фирвулагов? — приятно улыбнулся Эйкен.
— Я даже не мечтаю об этом. Вы прекрасно усвоили мой урок.
Король повлек Элизабет и остальных своих спутников к выходу и через плечо бросил:
— Я не испытываю к вам личной неприязни, Марк, но, вернувшись, мне бы не хотелось застать вас в своей ложе. В этой запутанной, дружеско-вражеской заварушке мы приблизились к финалу. Говорю откровенно…
Ремилард кивнул.
— Всегда на страже, маленький король! — Потом он обратился к Элизабет: — Au revoir note 32.
Очевидное неравенство в численности между тану и фирвулагами стало особенно заметно во время подготовки к перетягиванию змеи. Трибуна тану, освобожденная от всех людей, не имеющих скрытых метаспособностей, заметно обезлюдела, в свою очередь на местах фирвулагов творилась невообразимая давка.
Греги и Ровена были изгнаны из королевской ложи фирвулагов вместе со всеми остальными ревунами, не желающими принимать чью-либо сторону. Но мастеру-генетику и молодой женщине было достаточно и того, что удалось тайком присоединиться к лорду Суголлу и леди Катлинель, которые разместились в особом помещении между трибунами, где располагался обслуживающий Золотое поле персонал.