Хаген и Клу ответили моментальным мысленным согласием. Они вместе с Кугалом и Дайаной Манион стояли внутри «беседки» — входного шлюза «врат времени». Каждый из присутствующих во дворе отдавал себе отчет, что как только дети Ремиларда окажутся вне пределов досягаемости Марка, всякое противостояние сразу прекратится. Но если Хаген и Клу не смогут бежать…
Элизабет: «Вы хорошо подготовились к обороне?»
Клу: «Да. Мы готовы на все. Живыми нас папа не получит».
Хаген: «Мы владеем способом, с помощью которого сможем распылить наши тела до атомов. Ему ничего не достанется!»
Эйкен: «Не будь таким самоуверенным. Он вполне способен остановить процесс распада. Если дело дойдет до этого… Простите… Ваш последний бастион, ребята, — Элизабет».
Кугал и Дайана: «И мы!»
Элизабет: «Вы — счастливые люди. Но в эпоху Галактического Содружества подобная жертва не может быть принята, так как этим ослабляется могущество Галактического Разума».
Брат Анатолий: «Не мели чепухи! Не слушайте ее! Не в ее рукотворном Разуме утешение, но в Боге. Он всегда поймет тех, кто любит друг друга. И простит. Только смерть — это не выход. У нас в Сибири говорят — на Бога надейся, а сам не плошай. Но это касается только тех, кто верит, что любовь — святое чувство. Те же, кто предал ее…»
Элизабет (крик): «Как он оказался здесь? Как ты посмел пробраться сюда?»
— Он все слышит через меня, — объяснил король и затем продолжил в телепатическом эфире: — «Последней линией обороны детей являешься ты, Элизабет. Только ты!..»
Невдалеке от Надвратного Замка в ночной мгле — на небе ни единой звездочки! — в полной боевой готовности высилась громада черного металла. Рядом — тело, покрытое темным комбинезоном-трико, который уже был охлажден до необходимой температуры; мозг, пронзенный точечными электродами, мегаваттами впитывал энергию. Хозяин мозга шел на предельный риск — живая плоть едва ли могла выдержать подобную нагрузку, но существо по-прежнему насыщалось энергией. Теперь оно владело несокрушимой мощью, к тому же под его начало перешли сознания восьмидесяти тысяч фирвулагов, только ожидавших команды начать охоту.
…Одним ударом оно сокрушило силовой купол, охранявший крепость. Могучее поле стекло в подстилающую скалу через сотни метапсихических каналов, проделанных в камне. Следом послышался нарастающий гул, и земля вздыбилась. Стены замка качнулись, центральная башня, слабо посверкивающая в ночи, покосилась и рухнула. Тяжелые толчки сотрясали плато — стены почти беззвучно осели, рассыпались в прах. В сердце развалин блеснул еще один защитный купол, куда меньшего размера.
Гора брони совершила d-переход в том направлении, следом за ней к подножию защитной полусферы переместилось живое существо. Оказавшись у цели, существо содрогнулось от победного хохота. Аваддон с необыкновенной легкостью одолел руины. Здесь, отдав приказ самодвижущейся броне, он нанес еще один удар, дробя экран и метапсихическое защитное поле, создаваемое королем. Купол дрогнул и, словно оконное стекло, рассыпался на множество осколков.
Существо услышало крик двух ужаснувшихся сознаний и успело мысленно перехватить их, решившихся на гибель. Они ему были нужны живыми.
«Нет! — Жалобный вскрик. — Нет!»
Бронированный скафандр пробил путь разумному существу. Отключившись от церебрального генератора и от подпитывающей энергии, поступавшей от фирвулагов, оно легко вспрыгнуло на платформу, вгляделось в лица парализованных сына и дочери. Уголок рта пополз вверх, довольная ухмылка появилась на передней части головы существа, облаченного в трико. Затем оно повернулось к Элизабет. Она стояла на коленях на разбитых плитах, когда-то ровно устилавших двор, — рядом с будкой, где располагался пульт управления машиной времени. Вокруг были разбросаны неподвижные тела поверженных людей. Возле Элизабет без сознания лежал Эйкен.
— Как видишь, — сказало существо, в миру называемое Марком, — я победил. Я всегда побеждаю.
Элизабет ничего не ответила, положила голову короля к себе на колени, погладила волосы. Потом тихо сказала:
— Еще бы десять — пятнадцать секунд, и они бы ушли. Машина работает. Если бы только Эйкен позволил мне взять контроль на себя… — Она говорила очень спокойно. — Я умоляю тебя, Марк.
— Открой мне сознание.
Ее глаза расширились. Он утвердительно кивнул. Голова Эйкена, как шар, глухо стукнулась о каменные плиты, женщина вдруг погрузилась в глубокий сон — тут же очнулась, расцеловала короля. В брови, щеки, нос, лоб… Встала лицом к существу.
— Я согласна.
Ее мысленная защита рухнула. Она не испытывала страха, не было и следа раболепия перед грубой силой…
— Ага. — Существо кивнуло еще раз и, спустившись с постамента, перешагнув через тело Эйкена, нырнуло в будку и включило деформатор. Оно послало четверых пассажиров, стоявших в «беседке», через лимбо прямо в заброшенный, наглухо забитый сорняками розовый садик мадам Гудериан, расположенный вблизи Лиона. В эпоху Галактического Содружества…
С рассветом большая группа судей из племени ревунов с трудом выкатила на Золотое поле огромный кожаный мяч, набитый песком. Мяч был разукрашен белыми и черными пятиугольниками и в тусклом свете наступающего дня — еще не вставшее солнце багровым сиянием пропитало на востоке край сплошной облачности — казался брошенным на лугу гигантским черепом, залитым кровью.
Когда все приготовления были закончены, главный распорядитель объявил:
— Всем участникам Великого Турнира! Предстоящее состязание, называемое по-разному, являет собой вершину состязания этого года. Как было объявлено заранее, выигравшая сегодня сторона будет считаться победителем игр. Ей будет вручен победный приз — Поющий Камень. Началом игры будет считаться восход солнца. Боевым полем — вся территория общей площадью шестнадцать квадратных километров. Фирвулаги занимают северную сторону, тану — южную. Разрешается использовать как физическую, так и метапсихическую силу. Запрещено применять любое оружие. Команда, забившая большее количество голов, считается выигравшей. Никаких других правил или ограничений не существует… Капитанам команд предоставляется право поприветствовать своих уважаемых соперников.