Увидев, что нумидиец метнул в него дротик, Квинт испугался. К счастью, враг промахнулся, и дротик упал между ним и Калатином. Квинт грубо выругался. У нумидийца есть по крайней мере еще два. Едва он успел подумать об этом, как в него полетел следующий дротик. Юноша пригнулся к шее коня и услышал, как оружие просвистело над его головой. Отчаяние когтями вцепилось в него. Сколько еще ему будет везти? Он уже меньше чем в двух десятках шагов от врага. С такого расстояния тот вряд ли промахнется.
Но нумидиец не метнул дротик, пока почти что не столкнулся с Квинтом, и юноша смог принять его острие на щит. И в этот момент Квинт успел глубоко вонзить копье в живот нумидийцу, буквально коснувшись его коленом. Плечом к плечу Квинт и Калатин врезались во вражеский строй. Тотчас весь их мир сократился, оставив только то, что происходило недалеко от них. В ушах у Квинта гудело от звона оружия и криков воинов. Эта оглушительная какофония сильно сбивала с толку. Напор двух столкнувшихся армий означал, что времени едва хватало на один-два удара. Первым противником Квинта стал молодой нумидиец, едва не лишивший его глаза метким броском дротика. Квинт ударил в ответ копьем, но не попал, и в следующее мгновение они были уже в двадцати шагах друг от друга.
Прошло всего пару секунд, как Квинт схватился с еще двумя нумидийцами. Одного ранил копьем в руку, другому пронзил грудь. А потом ринулся на помощь римскому кавалеристу, отбивавшемуся сразу от троих вражеских конников. Они отчаянно сражались, казалось, целую вечность, едва успевая отбивать и уворачиваться от молниеносных дротиков. И тут вражеские воины исчезли, будто призраки, галопом уносясь прочь. Оглядев поле боя, Квинт понял, что и остальные карфагеняне последовали их примеру. Это произошло с легкостью, с какой косяк рыбы молниеносно меняет направление движения. Но совершенно неожиданно нумидийцы остановились в нескольких сотнях шагов от римлян и начали выкрикивать грязные ругательства. Римляне в долгу не остались.
— Вшивые ублюдки! — крикнул Цинций.
— Возвращайтесь, вы, вонючие козотрахи! — заревел Калатин.
Квинт ухмыльнулся.
— Мы уже хорошо отогнали их от лагеря.
— Да, — согласился Калатин, утирая пот, заливавший глаза. — Пора передохнуть. Я устал, как последняя собака.
— И я, — тут же поддержал его Цинций.
Фабриций и остальные командиры дали передохнуть римским кавалеристам всего несколько мгновений. Над толпой всадников повисли облака пара, но их скоро разогнал ветер и посыпавшаяся с неба ледяная крупа.
— Пора шевелиться, пока не замерзли насмерть! — заревел Фабриций.
Квинт глянул на Калатина и Цинция.
— Готовы еще подраться?
— Легко, — хором рыкнули оба.
И тут же раздалась очередной приказ Фабриция:
— Держать строй! Вперед, марш!
Команду повторили по всему переднему краю. Римских кавалеристов не надо было уговаривать. Они послали коней вскачь. От ударов тысяч копыт задрожала земля. На этот раз нумидийцы бились совсем недолго и снова отошли. Но опять недалеко. И снова пошли в бой. Не мешкая, римские кавалеристы пошли в атаку. Сейчас важнее всего было не потерять скорость.
Уверенности им придавало и то, что сзади на подмогу шли шесть тысяч велитов. То, что они были пешими, не умаляло их боевой мощи. Они могли выйти плотным строем и удерживать территорию, с которой отогнали нумидийцев. Если бы вражеские всадники решили удерживать позицию, то велиты поддержали бы кавалерию и склонили чашу весов в пользу римлян. С другой стороны, если бы кавалеристов начали теснить, пехота защитила бы их отход. В любом случае ситуация в нашу пользу, торжествуя, подумал Квинт.
На заре горны, обычно трубившие подъем воинам Карфагена, молчали. Привыкшие к военному распорядку, многие все равно проснулись. Ганнон улыбнулся, услышав разговоры в палатках. Простые воины понятия не имели, почему так и не прозвучало привычного им приказа. Большинство были вполне этим довольны и не спешили выяснять причину, но самые нетерпеливые начали высовывать головы из палаток. Командиры тут же уверили их, что ничего плохого не случилось. Не желая упускать редкую возможность, воины залезли обратно под одеяла. В течение получаса над лагерем царила глухая тишина. Для карфагенян это было маленьким кусочком блаженства. Несмотря на ужасную погоду, они были в тепле, сухости и безопасности.
Наконец горны затрубили подъем. Ганнон начал обходить палатки, одну за другой, подбадривая воинов.
— Что происходит, командир? — Вопрос прозвучал от низенького копейщика с густой черной бородой.