Ганнон вздрогнул. Он мог лишь попытаться представить, как холодно на таком ветру в мокрой одежде и тяжелой амуниции, вытягивающих тепло из тела. Это лишает сил и боевого духа.
— Тем временем мы уже готовы, нам только и остается, что выждать, — продолжал отец.
Ганнон поглядел по сторонам. Как только нумидийцы отошли в тыл, он и его воины направились назад, к стоящей в одну линию пехоте Ганнибала. Пращники и нумидийские застрельщики выстроились в трехстах шагах впереди основного строя. Командующий не поставил в центр самую сильную пехоту, ливийцев и иберийцев. Это место заняли восемь тысяч галлов.
— Ведь здесь должны были стоять мы? — недовольно спросил юноша. — А тут вместо нас наши свежеобретенные союзники.
Малх оценивающе поглядел на сына.
— Подумай сам. Прислушайся.
Ганнон поднял голову. Боевые кличи и рев карниксов, исходящие от рядов галлов, были оглушительны.
— Они очень рады, что Ганнибал оказал им такую честь. Это сделает их преданнее.
— Правильно. Для них гордость — смысл жизни, — подтвердил Малх. — Что может быть лучше, чем стать в середине строя? Но есть и другая причина. Там будет самый тяжелый бой — и самые большие потери. Ганнибал сберег от этого нас и иберийцев.
Ганнон не мог отвести изумленного взгляда от отца.
— Неужели он именно это сделал?
— Конечно же, — спокойно ответил Малх. — Галлов легко заменить. А наших воинов, скутариев и цетратов — нет. Вот почему мы стоим на флангах.
Уважение Ганнона к Ганнибалу поднялось на новую высоту. Он поглядел на семнадцать слонов, расположившихся прямо перед ними. Другие стояли на другом фланге, перед иберийской пехотой. Дополнительная защита для тяжелой пехоты, понял он. Снаружи по флангам расположились пять тысяч нумидийских и иберийских конников Ганнибала, вместе с верховыми галлами. Превосходство в этих войсках наверняка позволит командующему выиграть битву у римских всадников. А тем временем галлы будут сдерживать сокрушительный удар, который нанесут по центру строя римские легионы.
— Продержатся ли галлы? — тревожно спросил он отца.
— Скорее всего, не продержатся, — ответил Малх и стиснул зубы. — Они, может, и отважны, но дисциплина у них никудышная.
Ганнон опять повернул голову в сторону галлов. Мало у кого из них был доспех, даже в такую погоду многие обнажены по пояс. Нет сомнения, что легионеры в кольчугах и с тяжелыми щитами-скутумами устроят галлам серьезное испытание.
— Но если они продержатся, а кавалерия достигнет успеха…
Улыбка Малха была подобна волчьему оскалу.
— Наши воины на флангах, с помощью богов, воспользуются шансом и атакуют римский строй с боков.
— И тогда в бой вступит отряд Магона.
— Остается на это надеяться, — произнес отец. — Поскольку от него будет зависеть наша судьба.
Ганнон едва мог сдерживаться.
— Слишком много мелочей, в которых нам должно повезти, чтобы победить.
— Это так. И труднее всего придется галлам.
Ганнон прикрыл веки и начал молиться о том, чтобы все пошло по плану. «Великий Мелькарт, до сих пор ты помогал Ганнибалу. Сделай так и сегодня, прошу!»
Вскоре, прежде чем Квинту и его товарищам удалось согреться, Фабриций заметил посланника консула. Выехал, чтобы переговорить с ним, и вернулся с удвоенной скоростью.
— Лонг хочет, чтобы вся кавалерия граждан заняла правый фланг, а кавалерия союзников — левый. Нам придется скакать на север, в дальний конец боевого порядка.
— Когда? — раздраженно спросил Квинт. Его возбуждение давно пропало, а мозги будто онемели от холода.
— Сейчас!
Фабриций окликнул декурионов.
— Стройте людей. Выезжаем сейчас же.
Кавалеристы выехали из рощи, и ветер ударил им в лицо с новой силой, лишая воинов последних остатков тепла. Так тому и быть, мрачно решил Квинт. Чем быстрее начнется бой, тем лучше. Все лучше, чем эта пытка.
Фабриций направил отряды, заполнив пробелы между тремя рядами пеших воинов. Когда они выехали на открытое место, Квинт смог как следует разглядеть все войско. Лонг приказал легионам построиться традиционным образом, с интервалами по сто шагов между линиями. Позади расположились триарии, ветераны, в середине — принципы, зрелые мужчины, впереди — гастаты, самые молодые пехотинцы. А впереди легионеров стояли изнуренные велиты; им, несмотря на все испытания при недавнем коротком походе, предстояло первыми столкнуться с врагом.
Все три линии были поделены на манипулы. В манипулах гастатов и принципов было по две центурии, по шестьдесят-семьдесят легионеров в каждой. Манипулы триариев были меньше, по две центурии, в каждой из которых было человек по тридцать. Отряды в каждой линии не образовывали непрерывного фронта. Каждый манипул отделяло от другого расстояние, примерно равное ширине манипула по фронту. Отряды во второй и третьей линиях перекрывали просветы в первой и второй линиях соответственно, наподобие пятерки на игральной кости. Такое расположение позволяло быстро сменять отряды в бою, когда вторая центурия манипула могла просто обежать первую и занять ее место по фронту. Это также позволяло легионерам безопасно отступать, давая возможность товарищам со свежими силами атаковать врага.