А ведь в их посольстве едет старшая дочь Владыки Вселенной! Верховная жрица храма «КЕРИМ» — единственная кроме Султана, имевшая право говорить с драконом. При том ехала тайно, под видом части гарема Великого Посла. От того и приходилось таскать с собой этих надутых индюков из гарема Султана — единственных мужчин что имели право входить на женскую территорию. Почему они не использовали женщин для этого? Всё просто — издавна только мужчинам дозволялось выходить на улицу Асзато́ра в одиночку, в том числе после заката. А с учётом того, что Верховная Жрица желала держать руку на пульсе всех их дел, приходилось искать компромисс.
— Хорошая работа. Иди, — отпустив посол вновь отвернулся к окну, где дождь наконец-то сменился мокрым снегом. Эти земли уже медленно погружались в объятья смерти, названной странным именем «зима»… А значит их поиски станут ещё труднее.
— Значит северо-восток…? Макшс! Ещё больше слякоти и холода, — закутавшись в расшитый халат, посол отошёл от окна и сел поближе к камину, налив себе тёплое вино с пряностями.
Ночи в Тристраме с каждым днём становились всё темней и темней. Затянутое чёрными тучами солнце было не в силах пробиться к городу даже днём, а уж ранним вечером, когда оно пряталось за верхушками деревьев, по всей округе и вовсе становилось грустно и неуютно. Особенно теперь, когда лес стал голым и мрачным, и ежедневно падали пушистые хлопья снега, заглушая и без того едва слышные звуки деревенской жизни. В земли Кёнингов наконец-то пришла зима.
Одна лишь чёрная башня, светящаяся на всю округу серебряным светом своей вершины, привносила новизну в привычный зимний пейзаж… А хотя нет, не только она! Был ещё далёкий вулкан, извержения которого надолго сделали дожди во всей округе грязными, а снег чёрно-коричневым. Благо Вальтер вовремя сообразил приказать перевести всю скотину и птицу на закрытое содержание — дожди-то сперва имели слабый кислотный характер, отчего уже пострадали многие жители — в основном, правда, их волосы и одежда. Но благо что тряхнуло Караско не очень сильно — спустя пару недель природа пришла в порядок, да и потоки магмы, стекавшие со взорванной вершины, изрядно уменьшились за эти дни.
Со момента их возвращения домой прошла уже целая неделя. После краткого отдыха, уделив при этом максимум своего внимания Норе и Эльзе, Вальтер вплотную занялся вопросом препарирования псевдодуши. Уже четвёртые сутки восседал он на вершине своей башни, подставив разгорячённое обнажённое тело под морозные ветра и колючий снег. Все четыре дня и три ночи он продолжал усиленно ломать волю псевдодуши родом из бездны, вытряхивая из неё всё что та успела узнать за века своей жизни. Ломал с чувством, с толком, ускорив мыслительные процессы своего тела до предела — отчего и возрос выброс чистой энергии вовне, став угрожающим для других. И даже направление большей части этой силы на закалку плоти и костей не исправило ситуацию кардинально, отчего Вальтер и переселился на время сюда, на вершину.
Ветер здесь был так силён, что его завывания прорывались даже под поволоку того транса, в какой он погрузился с головой. Просматривая воспоминания лишённого воли и большей части своего разума бездонника, ифрит часто ловил себя на мысли, что слышит шум ветра которого в этих воспоминаниях нет. Особенно теперь, когда псевдодуша наконец не выдержала и начала медленно разрушаться.
Открыв глаза, ифрит медленно выдохнул облако пара. После чего склонился набок, исторгнув из себя остатки тёмной эссенции. Рядом тотчас образовалась мерзкая лужа, медленно начавшая растворяться в небытие.
— Наконец-то всё! — вдохнув полной грудью чистый морозный воздух, Вальтер поднялся из позы лотоса, начав разминать затёкшие мышцы. Покрутив напоследок плечевыми суставами, он сиганул вниз с башни! Свист ветра, снег в глаза, и гулкое приземление на промёрзший утрамбованный грунт. Шумно выдохнув, его тело с блеском выдержало испытание, поглотив весь урон от падения с пятидесяти метровой башни. После четырёх суток укрепляющей медитации, его тело стало подобно бронзе — твёрдым, прочным, тяжёлым и сильным.