Раскинутые крылья и раздвоенные хвосты красных коршунов виднелись над стенами замка, но теперь Шарп углядел на этих стенах и людей. Они смотрели из-за зубцов цитадели, торчали на надвратной башне, выходившей на дорогу, усыпали стены. Их мушкеты на фоне бледной синевы декабрьского неба казались тонкими черточками.
Дорога сузилась и начала извиваться, следуя прихотливому ландшафту. Она проходила через перевал у самой стены замка, и Шарп потянул лошадь с торного пути на поросший травой склон, решив проделать последние несколько ярдов подальше от врага. Монастырь остался слева: теперь Шарп видел, что он стоит на самом краю перевала, и восточная его стена, выходящая в сторону селения, высотой всего в один этаж, зато западная, глядящая на Португалию, – в целых два. В южной стене, царившей над перевалом, на уровне первого этажа была пробита огромная дыра, прикрытая ковром. Шарп кивнул в ее сторону:
– Как считаешь, у них там пушка?
– Во всяком случае, отличное местечко для нее, – ответил Харпер. Если там пушка, она накрывает весь перевал.
Они с трудом взобрались по склону, копыта лошадей скользили, но долина, в которой расположился Адрадос, уже была видна. В четверти мили от них виднелось само селение, кучка приземистых хижин, сгрудившихся вокруг единственного высокого дома – местного трактира, как решил Шарп. Сразу за селением дорога резко поворачивала вправо, на юг. Шарп выругался в голос: прямо посреди долины торчал крутой холм, покрытый терновником, и этот холм венчала старая дозорная башня. Castillo de la Virgen охранял перевал, но с дозорной башни был виден весь хребет. Башня выглядела старой, ее вершину украшали такие же зубцы, как на стенах замка, но у подножия виднелись следы земляных работ: наверное, испанский гарнизон пытался построить новые укрепления. Тот, кто владел башней, владел и всей долиной. Пушки с ее вершины способны бить даже в замковый двор.
– Ладно, двигаемся дальше.
До назначенного времени оставалось еще пять минут, и Шарп решил не ехать прямо к монастырю. Вместо этого он повел Харпера по тропе, идущей мимо колодца в селение. Он хотел осмотреть восточную стену замка, выходящую на селение, но вдруг услышал крик из надвратной башни и треск мушкетных выстрелов.
– Дружелюбные ребята, – ухмыльнулся Харпер. Пули ушли далеко в сторону – это было всего лишь предупреждение. Шарп осадил коня и посмотрел на замок. Прямо перед ним была укрепленная надвратная башня, усеянная людьми, насмехавшимися над стрелком. Ворота, чьи створки давно истлели, перегородили две крестьянские телеги, скорее всего, украденные в селении, но зубцы и бойницы башни время, казалось, пощадило. Цитадели повезло меньше: Шарп видел зияющие дыры в стенах верхних этажей. Впрочем, ступени лестницы, должно быть, еще держали, потому что на самом верху, наблюдая за двумя стрелками, тоже стояли люди с мушкетами.
Шарп и Харпер проехали достаточно далеко, чтобы увидеть восточную стену, так что игра стоила свеч. Большая часть стены представляла собой лишь остатки каменной кладки: пехота пройдет здесь без задержки – готовая брешь в обороне Пот-о-Фе.
Они повернули к монастырю. Никто не наблюдал за ними с плоской крыши, ни одного дымка не поднималось над клуатром – похоже, монастырь был покинут. Единственный вход смотрел на восток, по бокам от него виднелись два зарешеченных окошка: Шарп решил, что в обычное время только через них осуществлялась связь с миром. Широкий дверной проем украшали полувыветренные головы причудливых существ, вырезанные из камня. Под их рассеянным взглядом Шарп спешился, привязав поводья к ржавой решетке левого окна. Харпер поднатужился и снял с третьей лошади наполненные золотом переметные сумки. Шарп толкнул дверь, та заскрипела.
Часы утверждали, что сейчас ровно десять минут двенадцатого: украшенная завитушками минутная стрелка указывала точно на римскую цифру II.
Дверь, повернувшись наконец на ржавых петлях, распахнулась настежь.
За коридором-туннелем открылся клуатр. Века запустения не прошли для него даром, но он все еще хранил былую красоту. Каменные колонны, поддерживавшие арки, были покрыты искусной резьбой, капители украшены листьями и мелкими птичками, но по краям зеленых и желтых мраморных плит на полу виднелась трава, теперь совершенно иссушенная зимой. В центре клуатра возвышался колодец, когда-то заполненный водой, но теперь полный сорной травы и сухих листьев. В углу двора сквозь раскрошившиеся каменные плиты пробился молодой граб. Гребни южной и восточной стен бросали на землю изломанные тени. Клуатр казался пустым.