Мёртвые тела, раздетые и подготовленные к захоронению, белели у свежевыкопанных могил.
Сэр Огастес продолжал говорить по-французски (видимо, пытаясь исключить из разговора Шарпа), Дюбретон упрямо не отступал от английского. У французов имелся собственный план спасения женщин. Несколько храбрых добровольцев должны были проникнуть в долину под личиной дезертиров, разведать всё и в сумерках провести остальных. Этих-то смельчаков и заметили дозорные Шарпа. Французы тоже видели стрелков, флаг над обителью и вернулись разочарованные.
– Вы лишили их подвига, сэр Огастес.
Как домыслил Шарп из ответов Дюбретона, Фартингдейл изъявлял готовность передать дам немедленно. Дальше беседа зашла в тупик, ибо французы засыпали сэра Огастеса вопросами относительно своих дезертиров, и кичливый лорд вынужден был прибегнуть к помощи Шарпа. Майор сожалеюще развёл руками:
– Увы, многие сбежали.
– Уверен, вы сделали всё возможное. – успокаивающе произнёс Дюбретон.
Шарп недоверчиво поглядывал на спутников Дюбретона. Два полка конницы? Многовато для освобождения женщин. Впрочем, наличие у французов кавалерии навело майора на мысль. Драгун переводил недоумённый взор с шарпова палаша на саблю, притороченную к седлу позаимствованной лошади. Шарп пожаловался Дюбретону:
– Наша слабость, полковник, в отсутствии кавалерии. Мы выдворили мерзавцев из форта, но не в состоянии угнаться за ними в холмах.
Он повернулся к югу:
– Далеко уйти они не могли.
Намёк Шарпа Дюбретон понял:
– Они – на юге?
– Да.
Лицо француза приобрело хищное выражение:
– У нас кавалерии хватает.
– Я обратил внимание, сэр.
– Думаю, мы можем помочь.
Сэр Огастес недовольно напомнил о себе:
– Вы что, Шарп, предлагаете французам ловить наших беглых?
– Сами мы не справимся, сэр.
Дюбретон примирительно сказал:
– Право же, сэр Огастес, предлагаю заключить перемирие. Мы не претендуем на занятые вами монастырь, замок и башню. Вы, в свою очередь, позволяете нам обосноваться в деревне. Наша кавалерия прочешет холмы, загнав дезертиров обратно в долину, где их будет поджидать пехота.
– Армия Его Величества не нуждается в чьей-либо помощи! – напыщенно ответствовал Фартингдейл. Предложение Дюбретона пугало его.
– Я предлагаю вам сотрудничество, сэр Огастес, отнюдь не помощь. – спокойно сказал Дюбретон, – Но я понимаю вас, сэр Огастес, ибо считаю, что Императорской армии тоже чья-либо помощь не нужна. Наши драгуны начали действовать ещё час назад.
Это был ход конём, сразивший Фартингдейла наповал:
– Час назад? Вы говорите, сотрудничество?
– Ну да, – Дюбретон обезоруживающе улыбнулся, – сейчас Рождество. Наши предки всегда заключали в это время Божье Перемирие, чем мы хуже? Хотите, пока до полуночи? Детали можно обсудить за ужином. Окажете нам честь, отужинаете с нами, сэр Огастес?
– До полуночи? – повторил сэр Огастес, пытаясь собраться с мыслями.
На этом его Дюбретон и поймал:
– Великолепно, сэр Огастес! До полуночи, так до полуночи. Рад, что мы с вами договорились. Как насчёт ужина?
Шарп подивился искусству, с каким Дюбретон окрутил собеседника, и поспешил вступить в разговор:
– Можем одолжить нашего повара, сэр. Думаю, вы не откажетесь.
Дюбретон засмеялся:
– Вашего повара? И вы не боитесь предлагать такое французам? Воистину, стрелки храбрее, чем я предполагал! Что же это за волшебник? Личный повар герцога Веллингтона?
Шарп скромно улыбнулся:
– Маршал Потофе.
– Вы взяли его?
– Его Превосходительство в замке, на кухне. Приготовит праздничный ужин, и он ваш.
– Великолепно, великолепно! Вы же не возражаете, сэр Огастес?
Судя по кислому виду Фартингдейла, перемирие и ужин с врагами восторга у него не вызывали, но при сложившихся обстоятельствах сэр Огастес был вынужден довериться человеку, знавшему и противника, и как с ним бороться. Шарпу. Что ещё важнее, Шарп знал, когда бороться не надо. Сэр Огастес наклонил благообразную голову:
– Я согласен, полковник.
– Вы позволите мне проехать с вами в монастырь?
– Почту за честь.
Дюбретон распрощался со своими спутниками и направил коня между Шарпом и Фартингдейлом. Полковники перебрасывались фразами на французском языке. Любезная беседа неприятелей солнечным рождественским днём. Шарп чуть отстал, оказавшись рядом с Харпером, и подмигнул ему:
– У нас новые союзники, Патрик. Французы.
Ирландец, слишком гордый для удивления, пожал плечами:
– Как скажете, сэр.
Глава 15
Благодаря договоренности после полудня Рождество стало похоже на Рождество. В перемирие фузилёры сначала не поверили, затем обрадовались, а потом и вовсе весело перемешались с французами, вместе с которыми держали кордон, отлавливая дезертиров, сгоняемых с холмов. Спустя час все французы щеголяли в британских киверах. Вчерашние противники оживлённо обменивались форменными пуговицами, припрятанным от командиров спиртным, табаком, едой, а, выискав переводчика, – воспоминаниями о совместных битвах.
Первыми в долину потянулись женщины и дети, что объяснялось просто: им плен ничем не угрожал. Матери толкали своих карапузов к соотечественникам, визгливо требуя защиты. Где-то в холмах выстрел из карабина оборвал жизнь чересчур неторопливого дезертира, подстегнув его товарищей.
Всего этого Шарп не видел. Около часа он провёл в монастыре. Убедившись, что передвинуть пушку втайне от французов невозможно, он с сожалением поставил крест на идее установить орудие в дверях обители. Взамен он облазил монастырские подвалы, ревизируя доставшиеся от Потофе припасы. Дав Харперу людей, Шарп поручил ему готовить сюрприз на случай нападения и покинул обитель.
Зрелище братающихся солдат, позади которых он проехал, позабавило его. Майор пересёк поле и направил коня по извилистой тропке, ведущей к сторожевой башне. Густые колючие заросли служили ей неплохой защитой, но от холма было далековато до замка, чтобы надеяться на огневую поддержку. С верхней площадки Шарпу помахал Фредериксон. Майор спешился, передав поводья одному из стрелков, и внимательно осмотрел позицию. Испанцы насыпали земляной вал, за которым разместили два четырёхфунтовых орудия, прикрывающих пологий северный косогор. Восточный и западный склоны отличались большей крутизной и, кроме того, их покрывали непроходимые дебри неизменных колючек. С юга, где растительность редела, проклинающие всё и вся стрелки рыли артиллерийский окоп. По-видимому, Фредериксон предполагал перетащить сюда пушку. Рота фузилёров рубила шипастую фауну и засыпала ею подступы к будущему орудийному капониру. Второе подразделение красномундирников расположилось так, чтобы ловить спасающихся от драгун беглецов.
Шарп поднялся наверх башни и уважительно поздоровался с Фредериксоном. Капитан азартно воскликнул:
– Пусть только сунутся, сэр!
– Готовы обороняться?
– Хоть до конца света, сэр!
– Может, и придётся…
Шарп достал подзорную трубу. Он долго рассматривал вросшие в землю лачуги Адрадоса. Долго, но безрезультатно. Тогда он переместил трубу правее, туда, где дно долины огибало бугор и исчезало за поворотом.
– Что вам удалось разглядеть, капитан?
Фредериксон выудил из кармана клочок бумаги и молча отдал Шарпу. Тот прочитал вслух:
– «Уланы – 120. Драгуны – 150. Пехота – 450.» Впечатляющий перевес.
С высоты долина просматривалась далеко. Пушки под башней во время боя умолкли неспроста. Кто-то зоркий заметил отсюда приближающихся французов. Возможно, и на верхушке донжона нашёлся свой глазастый. Догадка, обидная для самолюбия: победой вырванной у врага, ты обязан французам. Шарп снова вгляделся в изгиб долины:
– Что же там, за поворотом?
– Я пробовал разведать, сэр, послал туда ребят, но их вернули. Вернули очень вежливо, но очень настойчиво.
– Скрывают что-то от нас союзнички.
Фредериксон почесал под повязкой:
– Ой, не верю я им ни на йоту, сэр.
– Так же, как и я. А где их обоз?