— Далеки были созданы для того, чтобы стать высшей расой! Но они не оправдали моих надежд! — кричит Даврос истерически. Понятно, у него пошёл виток маниакального бреда. В моих данных есть информация, что ему часто рвёт мозги на эту тему и он принимается орать гадости в наш адрес.
— Дети вообще такие, — пожимает плечами Хищник всё с той же жёсткой печалью. — Они растут. Вылетают из гнезда. И сами решают, кем им быть. Тебя бесит мысль о том, что они тебя не приняли — но ты не можешь этого от них требовать, так как сам их не принимаешь. И они это знают. И поверь, это их тоже бесит до трясучки.
Слова Доктора полностью корреллируют с моими чуть более ранними мыслями насчёт отношений между родителями и детьми. Неужели всё настолько прозрачно? Да, наверное. Всё же насчёт импринтинга Давроса как родителя надо покопаться…
— Они! Были созданы! Как высшая раса!!! — ещё громче, с расстановкой, с отвратительным пафосом вопит Даврос. — И я продолжу работу! Меня ничто не остановит! Высшие существа будут созданы, как и было предсказано!!! Табона дэ тьянн-тэл, эск талу бэк калид ульрик та дал-ек!!!
«Книга пророчеств», глава сто четвёртая, стих восьмой, двенадцатая строфа. Предсказание о появлении богоподобных людей. Даврос — просто рехнувшийся зацикленный маньяк. Долбанные пророчества никогда не выполняются так, как от них ждёшь, и теми, кто навязчиво хочет их исполнить, уж я-то это знаю не понаслышке.
А папочка-создатель замолкает и, словно подтверждая моё заключение о его психическом состоянии, испускает тихое хихиканье, постепенно переходящее в истерический хохот до одышки. Чего это он развеселился? Вроде только что был в гневе?
Стоп. Или не был. Я же сначала следила за его эмоциями, но потом отвлеклась на споры-разговоры, и он так горячо говорил, так бесился от близости Доктора, что даже не было желания вслушиваться во всю ту мерзость, что клубилась внутри его искалеченного тела. А когда он ещё завёл старую шарманку про свои на нас обиды, я вообще перестала вслушиваться и анализировать, ведь всё это так старо и так уныло. Но ведь истерический гнев не может резко смениться чувством полного и абсолютного удовлетворения без веской причины, правда?
Стою и в смутном испуге жду, пока он отхохочется и успокоится. Доктор выглядит озадаченным, да и девчонки, похоже, в ауте — я вижу их краем глаза, но взгляд до конца не перевожу, чтобы не потерять из виду малейшее изменение в режиме ненормального каледа.
А этот псих, отсмеявшись, переводит дух и уже спокойно говорит:
— Как же просто. Заговорить зубы, повести себя так, как от тебя ждут, усыпить возможное подсознательное сопротивление… У нас много работы, Шан. Подойди ко мне.
Моё тело, не спросясь, твёрдо чеканит несколько шагов вперёд и застывает перед креслом Давроса. Что?..
— Венди! — громко кричит Вастра, но мои глаза отказываются на неё взглянуть.
— Я жду приказов, — говорит мой собственный рот.
Ч-что?..
— Шан? — хриплым фальцетом восклицает Доктор, словно ему вдруг отказали связки. — Почему ты называешь её «Шан»?!
А я уже, кажется, понимаю, почему. Мне… страшно. Я в ужасе. Нет, нет, нет, нет, не-е-ет!!! Как? Почему?! Что он сделал?! Когда он успел назвать пароль активации?! Точно! Цитата из «Книги пророчеств», сказанная его голосом! Произведение, знакомое с детства обоим нашим «родителям», из которого они подчерпнули само слово «далек»!
Мир вдруг сужается до узкого окошка в тёмном чулане. Я валюсь в бесконечно глубокий колодец темноты, вот-вот ударюсь о дно и рассыплюсь на атомы. Не-ет! Я — это я. Не Шан. Не рабыня. Не предмет. Я — это я, слышите? Я не сдамся! Потому что я не вещь. Я — живая!
Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть это всё окажется галлюцинацией. Пусть это всё сон. Да, точно, сон. Я просто сплю. Мне просто снится, что я в плену у собственного тела, превратившегося в манекен, в статую с именем мёртвой женщины. Это просто очередной кошмар о Тени. Это со-он…
— Почему — Шан? — голос Доктора, всё такой же визгливо-пресекающийся, доносится как сквозь толстую преграду.
— Ты знаешь, почему, — голос Давроса звучит лишь немногим отчётливее, слух отказывает следом за зрением. Я понимаю, что происходит — перестройка мозга не случается за один короткий миг, надо несколько десятков рэлов, возможно, больше. Но как и в прошлый раз, когда я умирала от радиации, остатки личности и самосознания цепляются за последние клеточки доступного серого вещества, борются, не сдаются. Я не знаю ту, другую, что сейчас просыпается снаружи. Но себя я без боя не отдам.
Потому что я живая!
И я не умру, слышишь, гад сумасшедший, я не умру! А если и умру, то не как личность, а как живой организм! Я не позволю тебе пользоваться мной, как вещью!
Никогда!!!
— Ну же, Доктор, — снисходительный голос Давроса долетает с перерывами и помехами. Нет, нет, я не сдамся, я буду всё слышать, я всё услышу, чтобы подтвердить свою догадку! Мыслю — значит, существую, земляне сказали, далеки подпишутся! — Чьё имя она тебе назвала? Чей образец ДНК ты принёс моим скверным деткам?
Так и знала.
Кто-то решил перехитрить Время и вернуть себе то, что было бездарно, по собственной глупости, утрачено.
— О, Даврос… — с немыслимым сочувствием тянет Доктор. — Что ж тебе так с женщинами-то не везёт?
Точно, не везёт. А ведь я смогла отчасти перебороть паразитную программу, оперевшись на О.И., отвергла навязанный образец и выбрала свой собственный, самостоятельно. Что самое смешное, только сейчас осознаю — Император обо всём догадался, как только услышал от меня имя «Шан» и сопоставил его с потребностью самоидентификации и вмешательством в программу моего создания. Он уже тогда понял, что за всем стоял Даврос, и готовился к войне. И на Фалькус меня повёз с тем расчётом, чтобы дать мне доступ к проекту «Первопредок»… Неужели он верил, что я смогу себя отстоять, сбить паразитную программу, основываясь на факте моего неподчинения первой же инструкции? Кстати, а выходит, Даврос не был в курсе, что я находилась на флагманском корабле, иначе бы сфероиды взяли нас на абордаж и мне бы не удалось спасти правителя... Страшно подумать, что сделал бы с ним папочка, попадись бы он ему в когти…
…Но это всё уже так незначительно…
Как темно… И какая усталость… Вот он, полный контроль Тени — ничего не хотеть, ничего не решать, ни за что не отвечать. Исчезнуть. Раствориться. И быть верной, преданной куклой, помощником и телохранителем в одном лице. Одним словом, табуреткой с глазами.
…Это очень просто…
Но я… всё равно… не хочу сдаваться. Я не сдамся. Император в меня верит, даже сейчас. И я не какая-то там низшая тварь, я всё-таки далек. Искажённый, изуродованный, сведённый с ума, но далек! Я предусмотрела такой вариант событий, и… я смогу удержаться. Смогу не подчиниться низшему существу. Смогу вырваться из плена Тени, прежде чем натворю непоправимых дел.
Таша. Пора.
…Пора — что?..
— П…ра з…анчивать, — совсем издалека доносится невнятный голос старого каледа. — Шан, …бей Д…тора.
Я подчиняюсь.
НЕТ! Я не подчинюсь! Я! Не! Сдамся! Это было предусмотрено! Даже если меня съедят, у меня всё равно останется два выхода!!!
Давай, Лем!..
…И стало тихо, черно…
…Как… больно….
…и больно.
Всё пошло по плану. По моему плану.
— ТАША ЛЕМ!!! ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА!!! — грохочет над самым ухом крик Хищника.
Что, что…
Кажется, я убита.
====== Сцена тридцать вторая. ======
Стол такой высокий, но на нём столько интересного: бумажки, которые можно изрисовать, и карандаш, с одной стороны чёрный, с другой красный, и коробка с патронами, на примере которых вчера вечером папа со мной повторял сложение и вычитание, и мамина красивая заколка для волос, и самая нужная сейчас вещь — лупа. Мокрица в ладони дёргается, крутится и силится вырваться, а я пытаюсь влезть коленями на стул и при этом её не раздавить — тогда не разгляжу лапки, а очень хочется. Хотя посмотреть, как она устроена внутри, тоже интересно, но по прежнему опыту я знаю, что раздавленная мокрица превращается в склизкую жёлтую массу. Наверное, её надо разрезать, чтобы она не растеклась, но только нож мне не дают, говорят, маленькая ещё.