Мне всё равно, что ты думаешь, Мать Скаро. Я отдам тебе то, что у меня есть — мою настойчивость, моё упрямство, мою силу, мою непрожитую жизнь. Пусть это будет моим наследством. Забирай всё. Мне уже не нужно, а тебе понадобится. Тебе всего-то надо поверить в себя, и тогда всё получится. Я обязана тебе помочь, потомок.
В конце концов…
Ещё никто не называл меня мамой, но я знаю долг матери — заботиться о своём ребёнке и о его будущем, даже если иногда приходится браться за ремень и кричать:
«Ну куда ты опять полезла?!»
…Галлюцинации, вызванные болевым шоком, весьма забавные. Не думала, что мой мозг способен выкинуть такую штуку — посмотреть на себя со стороны, да ещё глазами матери далеков. Детали, правда, стёрлись, как сны о Тени. Расщепление личности; безумие прогрессирует. Ну ничего, окончательно меня сломить оно не успеет.
Щека врезается в пол. Всё, что от меня осталось, разрывается от дикой боли, но стонать уже нечем — от лёгких одни ошмётки, и дыхательный рефлекс не работает. Перед внутренним взором проплывает отчёт о повреждениях, несовместимых с жизнью. Но это всё не имеет значения: выстрел прервал практически все функции в организме, в том числе и перестройку нейронных связей, и даже, похоже, откатил их назад, до устойчивой фазы. Вот насмешка судьбы, а? Слух, обоняние и осязание восстановились ровно для того, чтобы в очередной раз прочувствовать собственную смерть. Даже зрение, наверное, работает, вот только глаза уже не открыть.
Истерический хохот Давроса набатом бьётся в уши. Что это его так разобрало? Он же проиграл. Совсем мозги коротнули с горя? Сквозь смех ненормального прорывается громкий женский стон-всхлип. Узнаю голос. Ещё и папесса расклеилась? Изолятор какой-то творится. Слейте его в джет.
— О-о-о, Таша Лем! — стонет Хищник прямо надо мной, так близко, словно хотел было меня подхватить, но немного не успел. И принимается орать: — Ну ладно бы ТМД, у неё всегда всё через край, но ты-то о чём думала? Ты что, вообще не слушала, о чём говорил Даврос?! Про Джека Харкнесса там, про парадоксы? Ну я же велел вам, чтобы ни в коем случае!.. Две почётные психопатки, и одна, и вторая! Ну почему меня никто никогда не слушает?!
Потому что ты никогда нормально не объясняешь, думаю. Только умничаешь или экспрессивно кричишь. Если что-то знал, то должен был сказать заранее, а не рыдать постфактум.
Странно, боль притупляется, и это вроде должно сигнализировать об отключении нервных клеток, но ясность мысли не теряется. В прошлый раз я как-то не так умирала, чтобы спокойненько и совершенно осознанно поливать окружающих сарказмом. Истерики нет, выпадений из реальности нет, всё так чётко и внятно, словно я совершенно живая и просто так на полу прилегла отдохнуть. И даже паники не чувствую.
— Я должен поблагодарить твою помощницу, — продышавшись от хохота, изрекает папочка-создатель. — Не ожидал, что мне так упростят задачу, думал, что самому придётся.
— Придётся что? — кричит Вастра с отчаянием.
— Нажимать на спусковой крючок, — уведомляет её Даврос. — Ну же, расскажи им, Доктор. А то твой цветник, похоже, не блещет сообразительностью.
Варгин сын. Мразь. Бункерный выползень. Ненавижу.
— Таша, — Доктор, судя по голосу, готов головой о стену биться. — Ты только что запустила демат-устройство.
Чего?!
— Давай же, — снова хохочет Даврос. — Давай, Шан! Убей Доктора! Сотри его из времени-и!!!
Не понимаю. Активация оружия через убийство носителя? Что за чушь?
Или не чушь.
Я не «цветник» и знаю, кто такой Джек Харкнесс и почему он практически бессмертен. Просто ошибка матрицы ТАРДИС, просто зафиксированная в памяти синего ящика аксиома — «тот парень в старой шинели жив». И пока чокнутая «сороковка» существует, она каждый раз будет исправлять то, что ей кажется событийной ошибкой, и воскрешать авантюриста, хочет он этого или нет. А поскольку корабль Доктора живёт вне времени, то он всё равно будет поддерживать жизнь Харкнесса до конца Вселенной, даже если когда-нибудь сам выйдет из строя. Единственный шанс Джека умереть, это если кто-нибудь из галлифрейских специалистов по ремонту матриц темпоральных капсул найдёт глюк и его подчистит. Вот только Хищник в жизни не подпустит ремонтную бригаду к своей полицейской будке.
А если мы возьмём некое существо и точно так же отпечатаем его не в матрице ТАРДИС, а в Вихре? Чтобы не корабль, теоретически ремонтируемый, поддерживал бесконечный режим жизни, а само Время?
Ой, мама-радиация.
О-ой.
Если верить Романе и третьей спирали в моей ДНК, то там, в глубинах Вихря, нахожусь я-вторая. И там я жива и здорова, если можно так назвать существование в режиме абсолютного хроностазиса. Чтобы сдвинуть меня в двумерном времени, надо выключить меня здесь. И наоборот. Две части меня, два как равноправных отражения, должны соответствовать друг другу. И если «внешняя» половинка получила критические повреждения, то Вихрь обязан её восстановить, в точности по Шестой теории. Ведь для него доминанта — это та часть, которая находится в нём, а не та, которая… я.
И в тот миг, когда Время начнёт меня чинить, откроется рифт, ведущий в зону хронораспада.
И капелька воли воскресающего существа, которое само по себе является трещиной в мироздании, может сформировать и направить поток хрононов на что угодно. Это не регенерация Повелителей Времени, это намного хуже. Это как если бы глава «Торчвуда» при каждом своём воскрешении ТАРДИСы рожал. Или Злых Волков.
Нет, всё ещё хуже.
Всё совсем, совсем плохо.
Шакри не зря крутились в нашем континууме, разыскивая рифт. Ведь что с такого оружия, как я, могли бы поиметь хроноворы? Что бы им дал разрыв, который образовался вокруг меня после падения в Вихрь и который планируется сейчас активировать? В чём вообще сущность созданий, которые знают всё или почти всё?
Ответ очень прост, до мозгодробительности прост. Информация. Всё дело в ней. Время прямо пропорционально количеству накопленной информации. Бит — единица её измерения — штука абсолютно материальная, как де-лер провода. И неважно, чем он выражен на физическом уровне — намагниченной ячейкой памяти примитивного полупроводникового компьютера или направлением вращения элементарной частицы, меняющимся всякий раз, когда та сталкивается с другими частицами, получает толику их информации и делится своей собственной. Это естественный процесс развития вселенной — данные распространяются, структурируются и заражают все части мироздания. Две молекулы ДНК, смешивающиеся для создания третьей, которая понесёт свою — и их — информацию. Песня, загруженная из интергалактической компьютерной сети и забытая на харде у какой-нибудь девицы подросткового возраста. Воспоминание — копия событий, проанализированная, оценённая, пересказанная сородичам и усвоенная ими вместе с оценкой. Копии множатся, множатся, множатся. И эволюционируют. Энергия и материя, волна и частица не взаимодействуют без третьей, скрытой составляющей, обеспечивающей связь между ними, и имя ей — информация. Она не зависит от наличия или отсутствия разума, способного её воспринять, как не зависят от астронома звёзды и планеты. Она — причина, а не следствие. Она первична, а копающийся в ней разум учёного или философа глубоко вторичен. Не мы создаём информацию, а она — нас. Атомы беспорядочно сталкиваются в пространстве и обмениваются данными: «Эй, погляди, я кручусь направо. — А я налево. — А я вообще из другой галактики прилетел, но запомню вас обоих». Элементарные частицы запоминают встречи друг с другом и передают эти данные дальше. То же самое и в макромире — поэт пишет пьесу, люди её читают и запоминают. Информация передаётся, заражает мир, накапливается — атомы не забывают пережитые столкновения, человечество не забывает пьесы Шекспира. Биты копятся и занимают пространство. Мир вычисляет себя. Из простого — сложное. Из сложного — очень сложное. Но всегда гармоничное, потому что система — это и есть гармония. Жизнь появляется потому, что обязана появиться, как прямое следствие усложнения и естественной оптимизации мировой информации.