Он даже не дёргается на провокацию, лишь спокойно замечает:
— Нет смысла. В следующий плановый эксперимент Учёный отключит тебе болевой рефлекс. Она делилась со мной подозрением, что тебе неприятно. Но ты неплохо научилась маскировать свои физические ощущения ещё во время первых тестов новой оболочки, и ей тяжело их определять, — кресло ИВСМ поворачивается на меня. — Зачем терпеть боль, если её можно убрать, Мать Скаро? И… стакан в переработку. Что ты его держишь?
Угу, и чего я тискаю стакан? Триста лет в гуманоидном облике, а до сих пор не может освоиться с пониманием языка жестов.
— Нервное, — признаюсь, отходя к нужной нише в стене. — Я боюсь твоего гнева.
Тихое хмыканье в ответ:
— Я всё ещё зол на тебя, но уже не так сильно, так как вижу в твоём проступке проявление осмотрительности. Ты всего лишь в очередной раз перестраховалась в непонятной для себя ситуации. Это лучше, чем если бы ты начала действовать бездумно и сгоряча.
Уф. Это почти прощена, ссылать точно не будут. Можно наконец уронить стакан в утилизатор, расслабить плечи и сократить расстояние между ИВСМ и собой с максимального на вежливое. Фамильярная дистанция, конечно, допустима только со стороны правителя или по его специальному разрешению. А главное, можно озвучить вопрос, которым по утрам задаётся вся Империя, засовываясь в новостную рассылку — за месяц рейда я с экипажем немножко отстала от жизни.
— Есть ли сигналы от маяков в междумирье?
— Никаких.
Плохо. Очень плохо. Значит, истинные далеки всё ещё не обнаружены. Три века, а никакого просвета. У учёных, работающих с межконтинуумным пространством, имеются серьёзные опасения, что флот и базы по инерции выбросило в какой-нибудь параллельный мир, или же Галлифрей, чтобы уцелеть в пустоте между мирами, применил собственные технологии и создал пузырьковую мини-вселенную, куда утянуло и наших. Во втором случае в материнский континуум должен был быть выброшен какой-то неразрушимый ключ, но поди его найди — как иголку, и даже не в тюке фалксановой ваты, а во всей Вселенной!.. А первый случай вообще безнадёжный, пока мы не придумаем какой-нибудь заменитель веганита — единственного вещества, способного открыть портал между параллельными мирами. Уникальный ресурс был полностью исчерпан во время Великой Войны Времени, и замены ему пока не нашли и не создали.
В общем, есть слабая надежда, что когда-нибудь истинные далеки засекут межпространственные маяки и отзовутся, или же выберутся сами. А пока мы бессильны.
— Зато позавчера пришёл доклад по кадрам из вспомогательной хронолаборатории на Лиифене, — Император разворачивает кресло ИВСМ и пристально глядит на меня, мысленно улыбаясь. — Стажёр номер тридцать шесть успешно сдал квалификационные тесты и будет переведён на должность второго ассистента начальника.
— То есть в управленцы, — заключаю я, дёрнув плечом. Плохо. Мне это не нравится.
— Не похоже, что тебя радуют его достижения, — слегка озадаченно приподнимает брови правитель.
— Меня в принципе не радуют естественно рождённые дети, неважно, кто их родители. Они слишком пси-активны и эмоциональны для далеков, даже несмотря на имплантацию усиленных фильтров, и слишком долго зависят от пары, произведшей их на свет. Привязанность не лечится даже многолетней изоляцией. Разок посети Лиифену, и сам убедишься. Тридцать шестой тебе весь приват забьёт, наплевав на субординацию. Это не предположение, это личный опыт. Я посещала вторую лабораторию год назад, и, честно говоря, не знала, куда деться от попыток привлечь внимание — это первое, что меня нервирует. И второе — ребёнок явно унаследовал характерные черты родителей, — выразительно гляжу на правителя, — обоих родителей. Попытки переворота не опасаешься?
Император добренько улыбается — надо же, визуально реакцию проявил — и с нескрываемым сарказмом отвечает:
— Это предусмотренный вариант, но пока полезность стажёра превышает его потенциальную опасность. Мать Скаро, если бы я не использовал максимально каждый ресурс, ты бы умерла на Эккелине. Так что прояви чуть больше своего легендарного материнства к сыну.
Врезал в мягкое брюшко во всех отношениях. Беременность прошла, как страшный сон, тринадцать лет назад, в рамках последнего и, естественно, проваленного эксперимента с передачей третьей спирали ДНК и способности к регенерации, но остатки личной привязанности к детёнышу до сих пор откликаются где-то на животном уровне, несмотря на табельные гормональные средства и временную блокаду соответствующего мозгового центра.
— Я не…
— Это приказ.
Зараза! Это он неспроста приказал, это мне наказание за сбежавший невредимым лайнер, полный ювенильных особей. Страшнее выдумать не мог, садист. Лучше бы сослал…
— Я подчиняюсь, — стиснув кулаки, выдавливаю сквозь зубы. — Но тогда тебе не мешает показать мне пример и слетать на Лиифену. Повод для инспекции всегда найдётся, не так ли?
Правитель испускает короткий смешок, но глаза, как обычно, у него холодные и спокойные, и в них ни капли веселья, одно гамма-излучение. Он всегда такой внутренне нейтральный, аж завидно.
— И почему я только тебя терплю, Мать Скаро?
— Не с кем будет ругаться, — стараюсь выжать саркастическую гримасу в его стиле. — Это ведь… так мотивирует.
— Дерзкая девчонка, — привычно ворчит он в ответ. — Возвращайся к своим обязанностям.
— Я подчиняюсь!
Ура, прощена. Ну, не считая необходимости связаться с Лиифеной и обсудить появление Доктора с Контролёром Времени и Учёным. Можно быстренько проваливать из приватной зоны, пока для меня ещё что-нибудь не придумали. Сейчас спущусь на четыре этажа, в свой отдел, и обрадую ребят возвращением начальницы… Но в спину уже несётся:
— Да, кстати.
В животе ёкает. Останавливаюсь, разворачиваюсь — ровно для того, чтобы не задумываясь, схватить то, что в меня летит.
Яблоко. Чтоб мне лопнуть мимо сварного шва, яблоко! Настоящее, ароматное, ужасно свежее, аж слюнки бегут. Откуда?!..
Император мысленно улыбается, глядя на мои вытаращенные глаза, и поясняет:
— Первый урожай из оранжереи перспективных инопланетных культур. А теперь иди.
ИВСМ отворачивается в исходную позицию, правитель погружается в дебри стратегии, экономики и логистики. Салютую и ухожу к лифту, тыкаясь лицом в полосатую, сизую от воска, шкурку. Балует меня правитель — сердился, а всё равно яблочко припас.
И на самом деле, это плохо. Потому что по капельке, по чуть-чуточке, но мы перестаём быть настоящими далеками. Гуманоидная форма медленно отравляет нас, меняет мышление и менталитет. Нам нельзя такими оставаться, а то ещё века три, и мы превратимся в обычное племя низших, окончательно одичаем. Надо обсудить этот вопрос с Вечным — сразу, как только поговорю с Контролёром Времени насчёт появления Доктора.
…А выходит, идея с волосатой хищной яблоней не была такой уж бредовой?..
Скаро, полтора дня спустя.
Согласно кодексу Злого Властелина, кричать «этого не может быть» бесполезно и не поможет ни при какой ситуации. Поэтому молча стискиваю зубы, глядя на экран внешней связи. Император убийственно спокоен, но я предполагаю, что это маска, а внутри он кипит от гнева, как вулкан. Звонок со стороны лифта, на логистической карте вспыхивает номер — Серв на сверхзвуке принёсся в командный центр Империи с другого конца Кааланна, где инспектировал новую электростанцию. Остальные-то примчались по первому сигналу тревоги и стоят рядом, так же прожигая взглядами голографический монитор. И боюсь, никто из нас не знает, что делать.
— Повторяю, нам известно, что термин «ракшасы» не соответствует реальности, а вы — генно-модифицированные далеки, — несётся из динамика знакомый снежный голос. — Если Скаро не капитулирует прямо сейчас, вы не сложите оружие, а ваше командование не отправится с нами в качестве заложников, мы вас уничтожим.