Стоило подумать о Свиностасе, как Элария с неприязнью ощутила холодок страха, ползущий по ее спине. Не ей, величайшей волшебнице Ангдэзии, было бояться этого выродка. Но она ничего не могла с собой поделать. Ореол таинственности создавал Свиностасу зловещую репутацию. Никто не знал о нем ничего конкретного, зато буквально каждый считал своим долгом сочинение небылиц об этом новом темном властелине. Ее служанки и молодые волшебницы взахлеб пересказывали сплетни о Свиностасе. Где они их нахватались, Элария не знала. Но и ей довелось услышать несколько историй об этом существе. И истории эти слегка взволновали ее. Потому что злодей Свиностас мало того, что был великим извергом и сущим маньяком, так он, к тому же, был буквально повернут на женщинах. Не было конца-края разврату в его цитадели. За черными стенами древней крепости творились величайшие надругательства в истории. Горе было тем девицам, что оказывались в грязных лапах Свиностаса. Бедняжкам предстояло пройти все круги растления и поругания. Свиностас сам был горазд на извращения, но и его подельники не уступали начальнику в похоти. Все они только и делали, что истязали несчастных дев. Тех, что похуже, Свиностас поручал подельникам, а самых лучших красавиц пользовал лично.
Ходили ужасающие слухи о выпоротой эльфийской принцессе. Откуда Свиностас добыл себе эльфийку, да еще и принцессу, сказители не уточняли. Просто делали большие глаза и многозначительно цокали языком. Дескать — это же Свиностас, он, если захочет, что угодно добудет. Вот он и добыл себе эльфийскую принцессу. Раздел бедняжку догола. Привязал к столбу. И ну стегать плетью да по эльфийской попе.
Юные волшебницы, пересказывая страдания несчастной эльфийки, аж визжали от восторга. Хотя им бы, дурехам, стоило трястись от страха. Вот Элария, к примеру, невольно бледнела, стоило ей вспомнить о несчастной эльфийке. А стоило представить себя на ее месте, как трусливая дрожь проходила по всему ее телу.
Элария не призналась бы в этом ни кому-то другому, ни даже себе самой, но с недавних пор Свиностас начал внушать ей какой-то иррациональный ужас. Волшебнице стало казаться, что похотливый монстр положил на нее глаз. Что он задумал захватить ее в плен и подвергнуть тому же набору процедур, что и несчастную эльфийскую принцессу. Представив себе, что ее нагую привяжут к столбу и начнут стегать плетью, Элария бледнела от страха. Выдержит ли она это унижение? А ведь извращенный Свиностас едва ли ограничится одной лишь поркой. Он сделает с ней все, что захочет. А захочет он многого.
Элария изо всех сил пыталась бороться с этим новым, пустившим корни, страхом, но чем больше прилагала усилий, дабы вымарать его из своей души, тем крепче тот цеплялся и разрастался. Верховная волшебница старалась сосредоточиться на предстоящем деле, а богатое воображение коварно подсовывало ей ужасающие картины, от которых ту начинала бить дрожь. Элария видела себя в мрачной темнице, в каменном мешке без окон, куда никогда не приникает солнечный свет. В этом холодном и сыром узилище сам воздух был пропитан смертью и болью. Первой здесь умирала надежда на избавление. То была темница Свиностаса — место, откуда не возвращаются.
В центре камеры был установлен толстый деревянный столб. Его нижняя часть была погружена в специальный паз в полу, а верхняя закреплена железным кольцом. Этот столб был изготовлен из ствола железного дерева, прочного, как камень. Но вся его поверхность была испещрена следами отногтей и зубов. То были послания, оставленные прежними узниками, прошедшими сквозь организованный Свиностасом ад.
Элария видела себя, привязанной к этому столбу. Голая и грязная она стояла, обхватив бревно руками. Ее запястья были скованны кандалами, и верховная волшебница, несмотря на все свое магическое искусство, не могла разорвать их. Холодный каменный пол морозил ее ступни. По обнаженному телу носились сонмы мурашек. Эларию била дрожь. Дрожь, которую она не могла унять. Ожидание грядущего кошмара было хуже любой пытки. Трясясь от страха, Элария напряжено вслушивалась в зловещую тишину подземелья. И больше всего на свете боялась услышать приближающиеся шаги, гулким эхом разносящиеся по мрачным катакомбам. Она знала, кто должен явиться по ее душу. Она была ценным трофеем. Ничуть не менее ценным, чем эльфийская принцесса. И достанется этот трофей самому главному извергу и злодею.
И вот в тиши подземелья зарождаются шаги. Вначале они едва слышны, но затем громкость их нарастает. Дрожь начинает бить Эларию сильнее. Она чувствует, как по ее обнаженным бедрам струится теплая жидкость. В отчаянии она дергает руками, пытаясь разорвать ненавистные кандалы, но те прочны и отзываются на все ее потуги лишь чуть слышным металлическим звоном.
А шаги звучат все ближе. Они уже за дверью. Эларии чудится, что она различает тяжелое возбужденное дыхание монстра. Свиностас явился. И он охвачен похотью.
Гремит засов. Злобно воют ржавые дверные петли. Элария понимает, что он уже внутри. Он стоит за ее спиной. Она пытается повернуть голову, но не может сделать этого. Страх парализовал верховную волшебницу. Она не находит в себе сил взглянуть в лицо этому монстру. А тот уже подходит к ней. Он громко и возбужденно сопит. Элария слышит, как на пол капает его похотливая слюна.
Затем перед ней появляется вытянутая рука. Она огромная и волосатая. Страшная рука чудовища. Длань его велика, пальцы увенчаны острыми когтями. Они сжаты в кулак и удерживают огромный толстый кожаный ремень. Видя его, Элария почти теряет сознание. Этот ремень невыносим. Верховная волшебница не может поверить в то, что сейчас это адское орудие истязания обрушится на ее нежную кожу. Хватит и одного удара, чтобы оставить кровоточащую рану, рассечь мясо и вызвать невыносимую боль.
Свиностас отступает ей за спину. Его похотливое дыхание учащается. Элария понимает, что монстр готовится нанести удар. Сейчас он отводит свою могучую руку для хорошего замаха. Вся сжавшись от ужаса, она не выдерживает и кричит:
— Не надо! Не бей меня! Я сделаю все, что ты хочешь! Пожалуйста….
— Госпожа? Госпожа?
Элария распахнула глаза и диким взглядом уставилась на молодую служанку. Та застыла перед ней, с тревогой поглядывая на верховную волшебницу.
Элария быстро огляделась по сторонам. Она в своем шатре. В окружении непобедимого войска Ангдэзии. А вовсе не в лапах садиста Свиностаса. Весь этот ужас ей то ли приснился, то ли привиделся.
— Госпожа, все ли с вами хорошо? — повторяет свой вопрос служанка.
Элария опускает взгляд на свои ладони. Они дрожат. Так сильно, что кольца с драгоценными камнями бьются друг о друга. Попытавшись унять дрожь, Элария терпит неудачу. Послевкусие ужасающего видения слишком сильно.
— Госпожа? — в третий раз обращается к ней служанка.
— Да, да, все хорошо, — отвечает Элария, к своему удовольствию отметив, что ее голос звучит ровно, без трусливой дрожи. — Я просто задремала.
— Должно быть, вам приснился скверный сон, — участливо интересуется служанка.
Элария вспоминает свое видение, и чувствует, что вновь погружается в пучину ужаса. Сон ли это? У таких могущественных существ, как она, даже сны, это не просто сны. Те, кто столь же плотно слился с магией, изредка способны прозревать будущее. Эти пророчества спонтанны и сумбурны, их нельзя спровоцировать и контролировать. Но иногда видения грядущего настигают великих чародеев в форме снов или галлюцинаций.
Элария почувствовала настолько сильный приступ страха, что едва подавила желание броситься к своей постели и спрятаться под одеяло. Одна только мысль о том, что кошмарное видение является пророчеством, и что однажды ей суждено оказаться в похотливых лапах Свиностаса, едва не свела волшебницу с ума. Она быстро встала со своего походного кресла, подошла к столику с напитками, наполнила кубок крепким вином и залпом осушила оный под удивленным взором служанки. Пока пила, слышала, как ее зубы стучат о край кубка.
Вино подействовало мгновенно, унеся с собой львиную долю страхов. Элария шумно выдохнула и попыталась очистить свой разум от всей заполнявшей его шелухи. Ей нечего бояться. Она никогда не окажется в лапах Свиностаса. Такого просто не может произойти.