Последние часы перед рассветом Элария провела без сна. Она лежала на своей кровати под теплым одеялом, и слушала доносящиеся снаружи звуки. Ржали кони, звенели доспехи, лязгала сталь клинков. Человеческие голоса сливались в монотонный гул. Прикрыв глаза, Элария пожелала, чтобы все это скорее закончилось. В своих силах она не сомневалась. Ее не пугал даже демон. А вот Свиностас….
Стоило вспомнить этого нечестивца, как по прекрасному телу волшебницы заструился холодный пот, а вслед за ним пробежала трусливая дрожь. Прежде чем Элария успела опомниться, воображение нарисовало жуткую картину — она в темной камере, привязанная к столбу, и Свиностас, садист и маньяк, стегающий ее крепкой плетью. Элария в страхе вцепилась в одеяло и натянула его на голову. Будь ее воля, она предпочла бы немедленно покинуть войско и вернуться в столицу. Пусть со Свиностасом разбираются другие. Многие рвутся срубить его голову. Вот пусть и рубят. А лично она предпочла бы держаться от этого изверга на максимально возможной дистанции.
Но она не могла поступить подобным образом. Все надеялись на нее. Не только все королевское войско, не только сам король, но и вся Ангдэзия. Она не просто рядовая волшебница, не просто рыцарь. На ее плечах лежит невероятная ответственность. Она не может сбежать. Какая бы опасность ни поджидала ее в той крепости, бежать нельзя. Бегство будет означать поражение. Тем самым она покажет, что боится Свиностаса. И вот тогда-то он, все поняв, точно явится за ней с кожаной плетью.
Элария встала прежде положенного часа. Ее служанки уже накрывали на стол и готовили боевое облачение волшебницы — снежно-белое одеяние из особой, пропитанной чарами, ткани, что по своим защитным параметрам не уступала лучшим стальным доспехам. Элария подсела к столику и без особого энтузиазма взглянула на поданную ей яичницу с беконом. Аппетита не было ни грамма. Она медленно отодвинула тарелку, схватила кружку с крепким травяным чаем и осушила ее залпом.
— Госпожа, вам нужно поесть, — робко обратилась к ней одна из служанок. — Впереди тяжелый день.
Да уж, денек и впрямь намечался нелегким. Но Элария не собиралась пичкать себя через силу. Один вид жареного бекона вызывал у нее тошноту. Почему-то при взгляде на него вспомнилась боевая молодость, первое сражение, в котором она принимала участие. Вот примерно так же, как этот бекон, выглядела сожженная волшебным огнем человеческая плоть.
— Аппетита нет, — произнесла Элария и выдавила из себя улыбку. — Наверстаю упущенное, когда все закончится.
— Вряд ли это займет много времени, — рассудила служанка. — Где Свиностасу устоять против такой силы?
Элария поморщилась. Чего она никогда не любила, так это преждевременных победных фанфар. Верховная волшебница Ангдэзии не относилась к числу суеверных людей и не верила в дурные приметы. Она точно знала, что простой человек не в силах накликать беду обычной болтовней, если та не подкреплена мощью магии. Вот только по какой-то таинственной причине всякий раз, как кто-то бахвалился раньше времени, все кончалось полным провалом. Возможно, тут в дело вступали совершенно непостижимые и грозные силы, недоступные пониманию даже такой великой волшебницы, как Элария. Возможно, так сами боги наказывали гордецов и дураков. Или не боги, а их прямые конкуренты.
Она как раз успела облачиться в свое боевое одеяние, успела проверить, хорошо ли все подогнано и не стесняет ли движений, когда в шатер явился посланец Рогзара. Не решаясь войти внутрь, он привлек внимание к себе громким покашливанием. Одна из служанок вышла узнать, кто это там простудился снаружи, а когда возвратилась, доложила госпоже, что верховный паладин призывает ее к себе.
— Пора, значит, — произнесла Элария, беря в руку свой посох, прежде принадлежавший ее учителю Доригеру. Это была древняя, дошедшая из глубины веков, реликвия, наследие великих чародеев прошлого. Посох выглядел невзрачно — старая узловатая палка, на вершине которой в стальной оправе темно поблескивал треснутый синий кристалл. Несмотря на свой обманчиво простой вид посох обладал великой силой. Только самые могущественные чародеи могли укротить его и подчинить себе. Но уж если им это удавалось, в их руках оказывалось воистину грозное оружие.
Служанки застегнули на талии Эларии широкий пояс с несколькими небольшими сумочками на нем. В сумочках покоились самые лучшие зелья, способные пригодиться в бою.
Больше добавить было нечего. Элария окинула себя взглядом, тяжело вздохнула и вышла из шатра.
Рогзар уже успел облачиться в свои доспехи — в них пожилой, битый жизнью, дядя вновь обрел свой прежний грозный облик. Украшенная золотой чеканкой сталь свирепо сверкала в лучах солнца. Рогзара окружали командиры подразделений, все немолодые, опытные воители, прошедшие немало битв. Верховный паладин отдавал им последние распоряжения.
Чуть в стороне от полководцев столпились адъютанты, слуги и два паладина из Форинга — Ильнур и Николай. Заметив последнего, Элария облегченно выдохнула. Она немного волновалась за то, что юный рыцарь забудет данное ей обещание. Но тот не сделал этого. В доспехах и при оружии он дожидался ее. Стоящий рядом с ним Ильнур выглядел немного растерянным. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. В Форинге он был главным, там он отдавал приказы и вел воинов в битву. Здесь же Ильнур явно не знал, что ему делать и к кому прибиться. Когда полководцы, получившие последние распоряжения, отошли от Рогзара, Ильнур быстро подошел к верховному паладину и о чем-то заговорил с ним. Тот выслушал его, похлопал по закованному в сталь плечу, и что-то ответил с дружеской улыбкой. Однако ответ, похоже, не слишком воодушевил Ильнура.
— А, Элария, — воскликнула Рогзар, затмив волшебницу.
Старый воин был в приподнятом настроении. Похоже, предстоящая заварушка радовала его. Засидевшись в столице, он уже и забыл, когда в последний раз скрещивал мечи с настоящим противником.
Волшебница подошла и поприветствовала Рогзара. Затем кивнула Ильнуру.
— Госпожа, — пробормотал тот, склонив голову.
— Этот Свиностас, задери его химера, просто нарасхват, — весело выпалил Рогзар. — Мне с самого утра не дают покоя. Подходят и просят пустить их в первых рядах. Так им, значит, хочется увенчать себя вечной славой победителя темного властелина. Ты не поверишь — взятки предлагают. Да какие! Один тут посулил породистого жеребца. Другой свою сестру. Вот и Ильнур туда же.
— Тоже предложил сестру? — не удержалась от шутки Элария.
Рогзар захохотал могучим басовитым смехом, а вот физиономия Ильнура как была кислой, таковой и осталась.
— У меня, к сожалению, нет сестры, — произнес он негромко. — Но есть кое-что другое. Личный счет. На моих глазах проклятый злодей Свиностас разрушил Форинг и залил кровью его улицы. Я видел все это. Видел, но не сумел предотвратить. В тот день силы зла взяли верх. И теперь я живу с этим. Живу, каждый день помня погибших жителей Форинга, которых я поклялся защищать, и не защитил. Я не могу предложить ни породистого коня, ни милую сестренку. У меня ничего нет. Но ни у кого из здешних рыцарей нет стольких же прав на голову Свиностаса, сколько есть у меня. Пока моя рука не оборвет жизнь этого чудовища, погибшие жители Форинга не обретут покоя. И моя совесть тоже не обретет.
Его речь стерла улыбки с лиц Рогзара и Эларии. Верховный паладин смущенно зафыркал и опустил взгляд. Затем он произнес:
— Ильнур, я все понимаю. И в любой другой ситуации я бы с радостью позволил тебе идти в первых рядах. Но ты же знаешь, что это самоубийство. Вот почему вперед я пускаю наемников с севера. Мне не жалко этих диких варваров. А вот своих паладинов жалко. Пусть дикари первыми ворвутся в крепость. Пусть спровоцируют демона явить себя. Тогда госпожа Элария и другие волшебники покончат с ним. И вот после этого….
— После того, как по крепости ударят чародеи, от нее не останется камня на камне, — выпалил Ильнур. — Свиностас погибнет в этой суматохе. Легко отделается. Или того хуже — сумеет унести ноги.
— Хоти он сбежать, то сбежал бы, — заметил Рогзар. — У него было достаточно времени, чтобы сделать это. Он же потратил его на восстановление крепости. Мерзавец собрался дать нам бой. Он либо совершенно бесстрашен, либо полностью безумен.