— Полчаса? Значит, я могу еще полчаса писать письмо.
— …
— Через полчаса письмо будет готово.
— А вы сами?
— Господин Ремзи, зачем вы утруждаете себя и сами возите в поселок? Поручите доставить письмо кому-нибудь из слуг.
— Вы не поедете в поселок?
— Что делать, у меня не остается времени на сборы.
— Госпожа Сара, я же сказал, что есть еще полчаса. Я могу дать вам побольше времени. Час… Даже полтора… Я в прошлый раз неправильно посмотрел время.
— Ну что ж, тогда через час…
Я записала для тебя весь наш разговор через дверь с господином Ремзи. Ты сама поймешь смысл. Думаю, мне нет нужды растолковывать тебе. Этот молодой агроном стал испытывать ко мне некую привязанность… Грех лежит на нас обоих. Когда я приехала сюда, я увидела, что господин Ремзи слепо любит Весиме, как Ашик-Гариб[3], или Ашик-Керим. Однажды вечером он, показывая мне рукой на Весиме, поливавшую в тот момент цветы, произнес:
— Если бы я не встретился с вашей двоюродной сестрой, я, наверное, до самой своей смерти не знал бы, что такое любовь.
Идиотские слова. Ты видишь, Нермин, как неосторожно он поступил, сказав мне это. Нельзя такое говорить при мне!
Я подумала: «Благодари Бога за то, что ты — жених моей двоюродной сестры Весиме и зять моего дяди. Бедняга, провинциальный господинчик!»
Но он продолжал со странной гордостью и удовольствием:
— Я могу назвать себя самым счастливым из людей, потому что узнал Весиме. Никого другого я не смог бы так полюбить.
Господин Ремзи переживал пик своей влюбленности. Он подошел к невесте под предлогом чем-то помочь ей. Он хотел забрать у нее лейку, но она капризничала и кокетничала. На туфли Весиме упало несколько капель воды. И тут же агроном, склонившись до земли, стал вытирать платком капли с обуви возлюбленной. Сама же невеста, то бледнея, то краснея, улыбалась и никак не могла решиться погладить его по волосам. Они пересмеивались, шепча друг другу неизвестно что. Но какими же они выглядели счастливыми! Внутри у меня что-то кольнуло.
«Господин Ремзи, — сказала я самой себе, — ты открыто вызвал меня на бой, и я преподам тебе маленький урок. Ты будешь наказан за дерзость… Не бойся, твоим отношениям с Весиме и твоему счастью ничто не угрожает. Но ты узнаешь, что в мире есть люди, которых ты будешь любить не меньше, чем Весиме».
Нермин, ты полагаешь, что у меня достаточно сил, чтобы разрушить одним ударом семейное гнездо Весиме? Но ты же уверена в том, что я не сделаю такой подлости по отношению к моей двоюродной сестре. Я хотела только возбудить в господине Ремзи кратковременные иллюзии и тоску по мне. Для этого мне даже не надо было стараться. Ведь никто не обвинит меня во флирте. Но, в конце концов, вот случилось же так, что господин Ремзи сейчас стоит в коридоре с легкой грустью на сердце, о причине которой он, возможно, и сам пока не догадывается. Он с нетерпением ждет, когда я закончу письмо. Нермин, не пытайся, когда будешь писать ответ, читать мне мораль! Эта комедия, клянусь тебе, не будет иметь продолжения. Все, что я хочу от Ремзи, это чтобы он уделял мне побольше внимания…
Опять не осталось времени рассказать тебе все то, что хотела. Извини меня и жди следующего письма.
P.S. У тебя есть нехорошая привычка. Ты не рвешь и не выбрасываешь прочитанные письма, а, наоборот, хранишь все. Даже самые незначительные из них, в том числе наверняка и мои. Постарайся замазать чернилами те строки, где я рассказываю о нашей подлинной жизни или лучше сотри их офортом[4]. Никто не знает всех превратностей судьбы. Вдруг эти письма попадут в чужие руки.
Сара.
Глава пятая
От Сары Нермин
Любимая Нермин!
В своем письме ты пишешь: «Твои письма ко мне сплошное пустословие… Между тем я знаю, что те, кто отправляется в путешествие, становятся серьезнее… Они записывают впечатления об увиденных местах. Дают сведения о тех краях, через которые они проезжают, и о людях, которые там живут… Те же, кого они оставили дома, в какой-то мере следуют за ними в своих мечтах… Таков порядок был всегда».
Ладно, Нермин… Раз уж порядок таков, я тоже буду его придерживаться… Ты помнишь, в каком состоянии вы привезли меня к пароходу. Я, можно сказать, была полумертвой…
Когда пароход стал отплывать, многие провожающие стали махать цветными платочками. Я делала то же самое, но в ушах у меня гудело, колени подгибались. Чтобы не упасть, я прямо-таки повисла на ограждении палубы. В тот вечер вы хотели устроить для меня прощальную вечеринку. Помнишь, мы танцевали, как сумасшедшие, до самого утра. Как будто этой глупости было мало, так мы еще под утро высыпали на улицу, помчались в Бююкдере на автомобилях.
3
Ашик-Гариб — турецкая версия азербайджанского анонимного романтического дастана (дастан — эпическое произведение в фольклоре, обычно литературная обработка мифов, легенд и сказочных сюжетов). У нас более известного в версии М.Ю. Лермонтова «Ашик-Кериб», но в автографе Лермонтов в ряде мест именует своего героя Ашик-Керимом.