- Браво! Грандиозное представление!
- Ярослав Маркович, - жалобно захныкала Полозова. – Мы не в чем не…
Никак не реагируя на нее, ректор продолжил:
- Признаться, я шокирован. Это до какой же степени вы все здесь обнаглели, если не постеснялись устроить очередные свои разборки прямо у меня под носом? На территории, находящейся в зоне моей ответственности! Вы забыли, где находитесь? Так я вам напомню! И вашим родителям тоже!
Аня чуть ли ни с разинутым ртом наблюдала за тем, как Бондарев отчитывал студентов. Со всей строгостью, не щадя. А Лев Сергеевич тем временем, кивком головы подозвал к себе Вадима. Тот подошел. Но, разумеется, не один. Его, как всегда, сопровождала Ксюша. Ощущая неловкость в их обществе, Аня отступила в сторону, увлекая Машку за собой. Однако, Збруев-старший жестом поманил их обратно. Переглянувшись, снедаемые тревогой, девушки выполнили его просьбу. Стоило им подойти достаточно близко, мужчина припечатал раздраженным взглядом своего сына и велел:
- Извиняйся!
- ЧТО? – почти в унисон воскликнули влюбленные.
Вадим сжал кулаки, бледнея от ярости. Тогда-то Аня и заметила, как сильно поцарапала его. Прямо до крови. Встретившись с парнем взглядом, она невольно отшатнулась. Ее прямо с ног сбивало волной негодования, исходящей от него. Скрипнув зубами, Вадим воспротивился воле родителя:
- Нет!
Его отец прищурился:
- Ты меня знаешь, сын! Я. Не стану. Повторять. Дважды.
- Но, Лев Сергеевич, - ошарашенно промямлила Ксения. – За что ему извиняться?
- А, по-твоему, не за что? – вспылила Машка. – Вы подослали ко мне Клюева, велели ему соблазнить меня и делали ставки! А когда я не повелась на ваш развод, публично унизили меня и принялись оскорблять наперебой!
- Пойдем, - пробормотала Аня, опасаясь нового конфликта. – Это явно лишнее. Не нужны нам никакие извинения. Тем более, фальшивые.
- Еще как нужны! – возразила сестра. – Ладно, я… но ты-то пострадала вообще ни за что! И морально, и физически. И кожа у тебя очень нежная. Теперь на руке синяк останется от его клешней!
- Уж как-нибудь переживу!
- Аня…
- Ладно, извини, - глухо проскрипел Вадим, чужим голосом.
От напряжения на его висках взбугрились вены. Стало ясно, что это извинение далось ему непросто. Для него оно… сродни самому страшному унижению. Да только грош ему цена! Искренности в нем ноль!
Смерив парня долгим взглядом, Аня покачала головой:
- Нет. Оставь себе свои извинения. Я их не принимаю.
Глава 5
«ЧТО? Что, черт, подери?!»
Не веря собственным ушам, Вадим ошарашенно уставился на эту… мелкую заносчивую выскочку. От бешенства, вспыхнувшего в душе, помутился рассудок. Мышцы напряглись, взбугрились. Кровь, бегущая по венам, ощущалась кипятком. А дыхание вырывалось из груди рваными толчками.
Вадим до противного скрежета стискивал зубы, ощущая себя оплеванным с ног до головы. Как? Как такое возможно? Он… изменяет собственным принципам, наступает на глотку своей гордости и извиняется… чтобы в ответ услышать заносчивое «нет»? Забавно! Особенно то, что прощения у защитницы-Аннушки он попросил... почти искренне. Не из-за требования отца. Не только из-за него. Просто… не по себе стало при мысли, что он и правда… перестарался. Что не рассчитал силу своей хватки и вполне мог… навредить ей. Физически. Что ненароком оставил свои отметины на ее коже. Вот и прогнулся. А в итоге? Не принимает она! Гордая она! Что это, если не плевок в лицо? Что, если не откровенный вызов? И это при отце! При Ксюхе!
«Вот ведь д-р-я-я-я-я-н-ь!»
Бесила! Ох, как же сильно она его бесила!
Одним своим видом. Одним своим жалким существованием.
Простушка обычная! Ничем не приметная! А сколько спеси в ней?
Сколько дерзости? Ничего ведь из себя не представляет. Ничего!
А самомнение такое, что при желании можно обогнуть им земной шар!
И взгляд этот… странный. То ли грустный, то ли хмурый. Но… насквозь пронизывающий. Продирающий до мурашек. Пробуждающий непонятное ноющее чувство за грудиной. Взгляд человека… с несгибаемой волей.
«Ну, готовься, раз так!» - Вадим хищно оскалился, уже предвкушая. – «Я проверю ее на прочность! Обязательно проверю! Запомни этот день. Эту минуту. И свои слова. Отныне извиняться у меня… будешь только ты!»
Словно прочитав его мысли, Аня шумно сглотнула. Прищурилась. Ее синие глаза потемнели от гнева. В них бушевало пламя. Настоящий ярый протест.
- Ага, конечно! – выпалила она, шокируя его своей проницательностью.
Затем схватила за локоть Марию и настойчиво поволокла ее за собой. Прочь.
Провожая их задумчивым взором, Вадим искренне недоумевал:
«Как она поняла? Как догадалась?»
- Зачем ты извинился? – обиженный голос Ксюши ворвался в его мысли. – Зачем дал им повод думать, что…
- Посчитал это уместным! – отозвался он тоном, не терпящим возражений.
- Но…
- Я так решил, Ксю! Я. Так. Решил!
Сжав губы в тонкую линию, она потупила взор и молча кивнула.
Расстроилась, хоть и пыталась не подавать вида. Его девочка снова грустила из-за него. Встрепенувшись, он по привычке прижался губами к ее виску.
- Позже поговорим, ладно? – отозвался как можно мягче и спокойнее. – Ступай к нашим. Я скоро к вам присоединюсь. Есть, что обсудить. Всем нам.
Не решившись спорить, Ксения удалилась. Оставила его в компании отца.
Отца, который по-прежнему смотрел на него холодно. С осуждением.
Что ж… Вадиму тоже было, что ему предъявить. Выдержав суровый взгляд родителя, и метнув в него точно такой же, он процедил с обидой в голосе:
- Ты унизил меня!
- Разве? – ни один мускул не дрогнул на его лице.
Зато Вадим рассвирепел:
- Ты…
- Унизил себя сам! – тихо отчеканил отец. – В тот самый миг, когда полез в бабскую склоку! Этому я тебя учил? Ты же фамилию нашу в грязи извалял!
- А что мне оставалось? – процедил сквозь зубы молодой человек. – Молча наблюдать за тем, как они оскорбляют Ксюху? Из раза в раз? Из года в год? Не будет этого! Она под моей защитой! И если для ее безопасности и спокойствия мне придется прижать к ногтю парочку неугомонных выскочек, я сделаю это не раздумывая! И никто меня не остановит! Ни дядя. Ни… ты!
В ответ прилетело лишь невозмутимое:
- Уверен?
Черта с два! Его отец был сложным человеком. Временами даже циничным и жестоким. Род деятельности обязывал. Нет, физически он его не наказывал и руку на него никогда не поднимал (за исключением тех моментов, когда оба они спускались в подвал их особняка, оборудованный под спортзал, вооружались боксерскими перчатками и… выясняли отношения в честном поединке). Но в выражениях не сдерживался. Знал все его слабые места и всегда бил точечно. В обход защиты. Умел… не повышая голоса, с улыбкой на лице, раздавить любого человека морально. Вот и сейчас, наблюдая на губах родителя знакомую улыбку, Вадим уже знал, что услышит. И знал… что будет больно.