Манящий. Гипнотический. Цветочный. А главное – приятный. До безумия приятный! Им хотелось дышать Упиваться. Поглощать вместо кислорода.
С трудом понимая, что творит, Вадим принюхался к своей ладони – единственному возможному источнику аромата. Ведь прикасался к Ане он именно этой рукой. Именно в ней стискивал ее хрупкое запястье… несколько бесконечно долгих минут. А куда люди, как правило, наносят духи? Верно!
Как раз на запястье. Пребывая будто в трансе, он глубоко вдохнул. Что ж… догадки подтвердились. Нежный шлейф окутал его, подобно кокону. Сердце дико загрохотало в груди. Веки налились свинцом, вынуждая зажмуриться.
«Выходит, не соврал Клюев!» - пронеслось в голове. – «И правда, вкусная!»
Уловив ход собственных мыслей – паскудных и нелогичных, Вадим торопливо запихнул ладони в карманы брюк. Открыл глаза и нахмурился.
Странные ощущения, охватившие все его нутро, откровенно напрягали.
Раздражали. Сбивали с толку. И ему не нравилось это. Совсем не нравилось.
Появилось навязчивое желание как можно скорее смыть с себя эту… дрянь.
«Невероятно стойкую дрянь!»
Передернув плечами, дабы хоть как-то избавиться от сковавшего его ступора, Вадим коротко бросил отцу, все еще глазеющему на сестер-Стекловых:
- Ладно, пора мне. Увидимся дома.
Развернувшись, он уверенной поступью направился… нет, не к друзьям. И не к Ксюхе, которая ждала его с видимым нетерпением. Сперва решил все-таки наведаться в туалет и хорошенько вымыть руки. Но, оказавшись в уборной, наедине с самим собой, Вадим приступил к задуманному… далеко не сразу.
Ведомый… черт знает, чем… ощущая себя полным дегенератом, под громкий рев пульса… он вновь прижал ладонь к лицу. Ту самую ладонь. Вновь зажмурился и стиснул зубы, прокручивая в памяти недавние события.
Кадрами киноленты в сознании мелькало то, что навсегда… на гребанную вечность отпечаталось у него на подкорке – Стеклова в объятиях Клюева.
Да, план с Машкой вышел из-под контроля. С треском провалился.
Но почему? Почему в этом замесе на главных ролях оказалась ее старшая сестричка? Мало того, что Никитос перепутал спальни девушек, так еще и в кровати у Аньки побывать умудрился. А потом? Что эти двое творили потом? Он же поцеловал ее! У всех на виду!
«Конченный идиот!»
Вадим скривился. Его чуть не вырвало от омерзения. И тогда, и сейчас.
«Вот как? Как защитницу-Аннушку вообще можно было поцеловать?»
Нет, она не уродина, конечно. Вовсе нет. Совсем напротив. И все же…
«Зачем это потребовалось?»
Ответ напрашивался сам собой:
«Никитос просто спятил!»
И все, что произошло после, лишь подтверждало эту версию.
Ибо никак не укладывалось в голове. Клюев откровенно тискал Аню.
А она вместо того, чтобы сопротивляться… вырываться… кричать…
«Терлась об него, как оголодавшая… сучка! Это как же нужно отчаяться, чтобы вешаться на любого, кто внимание обратит? Самоуважения ноль! Гордости тоже! Как это развидеть? Как из памяти стереть? Мерзость!»
Но вопреки доводам разума, Вадим никак не мог остановить поток воспоминаний, проносящийся перед мысленным взором. Он вновь находился там. С ними. Сражаясь за дыхание, наблюдал за тем, как Аня бесстыдно цепляется за пряжку ремня на джинсах Клюева. Как призывно улыбается ему, и… медленно ведет своими коготками по его торсу. Снизу вверх.
Вадим вздрогнул всем телом, будто наяву чувствуя прикосновение Стекловой. Только уже… к своему животу. К своей груди. К спине.
От остроты ощущений у него перехватило дыхание. Внутренности стянуло тугим комком. Мышцы прострелило чем-то немыслимо горячим. И лишь спустя пару секунд Вадим понял, что… ни хрена ему не кажется. Его реально кто-то обнимает со спины, и собственнически шарит по торсу ладонями.
«Твою мать!»
Рефлекторно распахнув глаза, он вперился в зеркало, висящее напротив раковины, у которой стоял. Там же и схлестнулся взглядами с Ксюхой.
- Все хорошо? – прошептала она, продолжая свои монотонные действия.
- Угу, - машинально кивнул Вадим, просто подыхая от чувства вины.
«О чем я думал? – ужаснулся вдруг. – О чем я только что думал?!»
Теперь, когда наваждение развеялось, подобные фантазии казались ему больными. Преступными. Ведь… Ксюха была ему очень дорога.
В здравом уме он никогда не поступил бы с ней так подло. Они знали друг друга с детства. Можно сказать, росли вместе. Их семьи тесно общались. Отцы сотрудничали по бизнесу. А мать Ксении – Вера Константиновна, была лучшей и единственной подругой его матери – Жанны Игоревны. Когда стал известен ее страшный диагноз, и стало ясно, что ее дни сочтены, Полозовы практически поселились в их доме. Они приезжали к ним четыре-пять раз в неделю. Подбадривали, поддерживали морально. Вера Константиновна не отходила от постели мамы. Болтала с ней без умолку. Отвлекала, как могла.
Разумеется, Ксюха всегда приезжала вместе с ней. И отвлекала уже Вадима.
Долгое время они оставались просто друзьями, но год назад все изменилось.
На исходе лета они отдыхали в ночном клубе с их общими знакомыми. Изрядно перебрали. А утром проснулись уже в одной постели.
С тех пор все и закрутилось. Ксюха отказалась от учебы в столице, чтобы быть поближе к нему. С этой же целью она поступила в его институт, и подруг своих с собой переманила. Так сказать, за компанию. Первого сентября они заявились в ВУЗ, как пара. В тот же день узнали о сестрах-Стекловых. О, Вадим прекрасно помнил момент, когда впервые увидел их.
Вернее, одну из них. Старшую. Вроде обычная девчонка, но… чем-то она все же выделялась из толпы. Своей отрешенностью, возможно? Надменностью? Ледяным спокойствием? Тем не менее, Аня приковывала к себе взгляды!
«Мастерски игнорировала их, но… приковывала!»
- Вадюш? – мягко напомнила о своем существовании Ксения, заставляя его негодовать от злости на самого себя. – О чем задумался?
«О том, кому в моих мыслях нет места! Его тупо… нет!»
Шумно сглотнув, он наконец-то открыл кран с холодной водой, и опустил под струю… от чего-то дрожащие пальцы. И едва сдержал ругательство, готовое вот-вот сорваться с губ. Он совсем забыл о глубоких царапинах на руке. От соприкосновения с водой кожу словно пламенем обожгло. Раны защипало. Задергало. Недовольно скривившись, Вадим мысленно буркнул:
«Чертова Аннушка! И меня пометила, дрянь мелкая! Будто я… скот какой!»
- Ты так быстро ушел, - вернул к реальности мягкий голос Ксюши. – Мне показалось, ты с отцом поругался? Он, наверное, жутко на нас злится?
- Злится? – усмехнулся молодой человек, добывая жидкое мыло из дозатора. – Нет, Ксю. Он не злится. Он в бешенстве!
- Знаешь, после слов Машки это не удивительно! – тяжело вздохнула Полозова. – Укоротить бы ей язык за подобные высказывания! Я могла бы…