Чтобы «доказывать» это, чтобы сделать «марксизм» «принятым в свете», нужно необычайно «бесцеремонное» обращение с марксизмом, нужен исключительный цинизм. Его у Адлера оказывается более чем достаточно. С развязностью профессионального шулера, «работающего» среди провинциальных дурачков, Адлер швыряет грубо краплеными цитатами, припрятывает карты, передергивает: он «доказывает», что Маркс и Энгельс придерживались всех тех принципов, борьба против которых заполняет всю их деятельность, что в действительности материалистическим называется такое понимание истории, которое враждебно материализму, не является пониманием и не имеет отношения к истории (стр. 65).
Партии в философии и философские шулеры
Диалектический материализм или «критический» идеализм — такова центральная проблема «Учебника». Для марксиста эта проблема является одним из выражений «великого основного вопроса всякой, а особенно новейшей, философии» — «вопроса об отношении мышления к бытию»[47]. Этот, а не какой-либо иной вопрос, — утверждает марксизм, — определяет наиболее глубокий, существенный, радикальный водораздел между философскими учениями. «Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как они отвечали на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, так или иначе признавали сотворение мира… составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, принадлежат к различным школам материализма… Но вопрос об отношении мышления к бытию имеет еще и другую сторону: как относятся к окружающему нас миру наши мысли о нем? В состоянии ли наше мышление познать действительный мир…»[48]. «Закучей новых терминологических ухищрений, за сором гелертерской схоластики всегда, без исключения, мы находили две основные линии, два основных направления в решении философских вопросов. Взять ли за первичное природу, материю, физическое, внешний мир и считать вторичным сознание, дух, ощущение… психическое и т. п., — вот тот коренной вопрос, который на деле продолжает разделять философов на два больших лагеря. Источник тысяч и тысяч ошибок и путаницы в этой области состоит именно в том, что за внешностью терминов, дефиниций, схоластических вывертов, словесных ухищрений просматривают эти две основные тенденции»[49].
Марксизм всегда непримиримо разоблачал жалкие и лицемерные претензии «обойти» вопрос об отношении бытия и сознания, стать «вне» его, «над» ним, уклониться от непреложной дилеммы: «либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма»[50]. Марксизм всегда утверждал, что «попытки выскочить из этих двух коренных направлений в философии не содержат в себе ничего кроме «примиренческого шарлатанства»[51], что вопрос этот, «который ставился и обсуждался с самого начала философии… может быть переряжен на тысячи ладов клоунами-профессорами, но… не может устареть…»[52].
К числу клоунов-профессоров, переряживающих основной вопрос философии на тысяча первый лад и объявляющих устарелым основоположное марксистское деление философов, принадлежит и господин Адлер.
«Принятие только двух основных направлений в философии уже является, — по мнению Адлера, — метафизической установкой мышления… так как при этом исходят из того, что мир существует в себе, но одни считают его материей, другие — духом…» (117). «Однако, это — коренное заблуждение, основанное на догматическом, т. е. не критически-познавательном строе мышления Энгельса и Ленина» (116). Дело в том, что «Маркс и Энгельс не занимались критикой познания и в этом отношении были совершенно оторваны от потока после-кантовской философии» (115). «В действительности в нынешней философии имеются вовсе не два только основных направления — материализм и спиритуализм, но еще и третье направление, а именно — критически-познавательнсе. И в противоположность ему материализм и идеализм совпадают в одно единственное направление… в метафизическое направление» (117). Борьба материализма против идеализма является таким образом, согласно Адлеру, внутренней борьбой среди приверженцев одного из основных направлений в философии, борьбой среди сторонников отжившего свой век, устарелого докритического мышления. Этому единому реакционному фронту идеалистов и материалистов противостоит антиметафизическое — нематериалистическсе и неидеалистическсе — направление, созревшее в потоке послекантовской философии. В свете противоположности критицизма метафизике вопрос о первичности материи или духа перестает быть основным вопросом философии, более того, он перестает вообще быть вопросом, так как теряет всякий смысл вне догматизма метафизиков. Вопрос, который Энгельс считал великим и коренным, является в действительности мнимым (151), предполагающим существование мира в себе. Поскольку о подобном существовании и речи быть не может, — теряет всякий смысл также и вопрос о том, каково отношение этого мира к сознанию. Поэтому, чем скорее «марксизм» освободится от подобных мнимых проблем, тем лучше для него. Адлера глубоко возмущают люди, возобновляющие спор против идеализма в защиту материализма: «Дискуссия о материализме в марксизме получила необычайное оживление благодаря большевистской литературе… Однако все это новое издание материализма носит затхлый характер философского и теоретического заклинания мертвецов: это — духи докритического философского мышления, расхаживающие среди бела дня и кажущиеся сами себе живыми потому, что они воюют против других таких же духов — материализм против спиритуализма, верующий реализм — против столь же верующего идеализма» (ИЗ).