Но здесь с храбрым восстановителем «истинного смысла марксизма» приключился преконфузнейший казус. Дело в том, что единственный «надежный» источник, при помощи которого Левальтер надеется укрепить свои позиции, представляет собой плод теснейшей совместной работы Маркса и Энгельса более, чем какое-либо другое произведение. Трудно вообразить что-либо более вздорное, чем противопоставление главы «Фейербах» из «Немецкой идеологии» этому произведению в целом, и более беспочвенное, чем утверждение о неучастии Энгельса в создании этой главы. Нет ни малейших оснований для изоляции этой вводной части «Немецкой идеологии». Напротив, во всех без исключения высказываниях о «Немецкой идеологии» ее авторы неизменно говорят обо всем произведении в целом, всегда подчеркивают совместную работу над ним и берут на себя ответственность за все его части. Так, в предисловии к «К критике политической экономии» (которое действительно принадлежит одному Марксу) мы читаем: «…Мы решили заняться сообща разработкой противоречий наших взглядов с идеологическими взглядами немецкой философии, чтобы на деле покончить с нашей прежней философской совестью. Этот план был выполнен в форме критики послегегелевской философии. Рукопись в виде двух толстых томов in octavo уже была отправлена в Вестфалию для издания, когда мы получили известие, что перемена обстоятельств делает невозможным ее печатание. Мы предоставили рукопись грызущей критике мышей тем охотнее, что достигли главной цели — уяснения вопроса самим себе». Ни с каким микроскопом здесь не отыскать признаков расчленения рукописи и разделения ответственности за ее части. Здесь сказано прямо противоположное. Изучение самой рукописи «Фейербах», написанной целиком рукою Энгельса, не обнаруживает ни малейших отличий в отношении авторства от других частей «Немецкой идеологии»: во всех случаях однородные заметки, вставки и правка рукой Маркса, целые отрывки переносятся из «Фейербаха» в «Святой Макс», неоднократно в «Лейпцигском соборе» и «Истинном социализме» встречаются ссылки на «Фейербаха». Мы имеем точные указания о том, как велась работа над данным произведением в ряде писем. Так, в письме к издателю Леске (1 августа 1846) Маркс говорит о подготовке I тома «Немецкой идеологии» «под его редакцией и при сотрудничестве Энгельса». А из письма Гарни к Энгельсу (30 марта 1846) явствует, что работа «писалась совместно до 3–4 часов утра». Попытка, опираясь на «Фейербаха», противопоставить Маркса Энгельсу и… самому себе является попыткой с совершенно негодными средствами. Ознакомление с фактами доказывает прямо противоположное тому, что хочется господину Левальтеру. Эти факты служат новым подтверждением всей нелепости выделения из работ основоположников марксизма доли Маркса и доли Энгельса, расстановки межевых знаков в марксизме: «от сих пор Маркс», «до сих пор Энгельс».
Но Левальтер этим не удовлетворяется. Этот прожженный ренегат поистине побивает рекорд наглости, когда на страницах зомбартовского архива обвиняет в измене Марксу… Энгельса. «Когда Энгельс предпринял, — пишет он, — после смерти Маркса в своем «Фейербахе» изложение марксова понимания истории, он, по его собственным словам, снова отыскал и пересмотрел старую рукопись («Немецкой идеологии». — Б. Б.), но нашел, что она непригодна для его цели (iа именно для того, чтобы дать изложение исторического материализма). Он отверг таким образом им самим под диктовку Маркса написанное обоснование воззрений, которые он же сам считал делающими эпоху! Что этим его «Фейербах» обесценивается в качестве источника, — это совершенно ясно»[90].
Повидимому лавры берлинских фабрикантов антисоветских фальшивок не дают покоя Левальтеру. И нужно отдать ему справедливость, что по своей топорности его антимарксистские фальшивки не уступают «произведениям» Елагина и Ашфара. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить приведенные Левальтером слова с подлинными словами Энгельса. Энгельс, задавшись целью «написать критический разбор книжки Штарке» о Фейербахе, пересмотрел рукопись «Немецкой идеологии», в частности отдел о Фейербахе. «И так как в нем не было критики самого учения Фейербаха, оно оказалось непригодным для моей цели. Но зато в одной старой тетради Маркса я нашел одиннадцать положений о Фейербахе, которые неоценимы как первоначальный документ, содержащий в себе гениальный зародыш нового мировоззрения». Непригодность для систематического очерка философии Фейербаха в силу отсутствия в рукописи этого вопроса наш фальшивых дел мастер превращает в непригодность для изложения исторического материализма. Каким образом на самом деле относился Энгельс к взглядам Маркса, Энгельс здесь же показывает своим отношением к тезисам о Фейербахе, написанным действительно одним Марксом в его записной книжке. Так «опровергается» марксизм.