Явления, аналогичные политическим фактам заигрывания фашистов с реформистскими союзами и рейхсбаннером и поблажкам социал-фашистам, вроде решения верховного германского государственного суда о прусском кабинете, мы наблюдаем и в области идеологии. Наряду с основной формой фашистской борьбы против марксизма (и вовсе не в ущерб ей) имеют место и маневры фашистов по отношению к марксистски мыслящим пролетариям, попытки заигрывать в известной мере с марксистской фразеологией с целью проложить путь для перехода от марксизма к фашизму, вовлечь воспитанных в марксистской традиции рабочих в сферу фашистского влияния и облегчить социал-фашистам осуществление их стремления — окончательно разделаться с «марксистской» фразеологией.
Яркий образец теоретической попытки состряпать формулу перехода от «марксизма» к фашизму, проложить мост, который связал бы quasi-марксистское вчера социал-демократических «теоретиков» с их откровенно фашистским завтра, представляют собой «работы» фашистского социолога Ганса Фрейера.
Воззрения Ганса Фрейера, примыкающего к кружку фашистской интеллигенции «Tatkreis», наглядно демонстрируют, куда растет социал-фашистская идеология. Эти воззрения показывают неизбежный завтрашний день социал-фашистских теоретиков. Они показывают, к чему ведет пиэтет к марксизму па словах, сочетающийся с отказом от него на деле, отношение к марксизму как к почтенной реликвии.
Социологические декламации Фрейера являются теоретическим обоснованием фашистской политики Шлейхеров и Грегоров Штрассеров, обоснованием «третьего фронта» концентрации всех фашистских сил и прямого включения реформистских профсоюзов (Лейпарт, Тарнов) и реихсбаннера (Гельтерман) в действующую армию фашизма. Ганс Фрейер делает открыто фашистские выводы: он призывает к революции справа, воспевает дифирамбы нарождающемуся фашистскому государству, противопоставляет борьбе классов «народ» и т. п. Словом, перед нами ординарный фашистский демагог.
«Своеобразие» Фрейера в том, что свои фашистские выводы, призывы к фашистской практике он «обосновывает» не обычной площадной бранью по адресу «марксистов и жидов», а сочетает их с лицемерными поклонами «марксизму», с одной стороны, и всяческим восхвалением социал-демократического предательства, с другой. Он наглядно демонстрирует, что вовсе не обязательно прямо заявлять о своей вражде к марксизму, что можно на словах соблюсти «марксистскую» невинность, а на деле приобрести фашистский капитал. Вместе с тем он конструирует мост для перехода от социал-фашизма к фашизму без измены «традициям» и «преемственности». Демагогия Фрейера является лишним свидетельством того, как сильно и глубоко доверие к марксизму в рабочих массах.
Послушайте, как лицемерно расшаркивается этот фашистский краснобай перед марксизмом: «Этот век (XIX) в действительности является сплошной диалектикой; диалектический материализм — учение, глубочайшим образом понявшее закон его движения»[18].
«Эта материалистическая философия, закаленная диалектикой, как все действительно доброкачественные продукты XIX века, впервые на сто процентов поняла революцию, какой она была до сих пор, — революцию слева»[19].
«Величественная диалектика XIX века заключается в том, что… история… сделалась историей классовой борьбы… Революция является классовой борьбой. Поэтому XIX век можно понять только материалистически»[20].
Фрейер не скупится на похвалы. Он даже превосходит в этом отношении социал-фашистов. Но… все это применительно к прошлому столетию. Фрейер не жалеет отдать марксизму XIX век. Он щедр на прошлое. Настоящее он оставляет для фашизма, для революции справа, для реакционного идеализма. В этом суть маневра Фрейера: он уступает марксизму тени прошлого, а взамен требует плоть настоящего. Он предлагает сделать марксизм приятным воспоминанием, а фашизм — практикой сегодняшнего дня.
Ибо… марксизм устарел, изжил себя. Пришел новый.
XX век, требующий новей идеологии. Устарелость марксизма — таков рычаг фрейеровской конструкции. Марксизм — философия другого века, других времен, других общественных условий. При этом крайне любопытно, что все доказательства в пользу устарелости Фрейер заимствует у социал-демократии. Социальная политика, демократия, профсоюзы, реформы уничтожили-де классовую борьбу и самые классы, привели к врастанию пролетариата в капитализм, сменили борьбу классов переговорами партнеров. В своих славословиях реформизму Фрейер достигает вершин иллюзионизма, он положительно галлюцинирует: разве не бред его разговоры об осуществлении капитализмом эмансипации детей, женщин и стариков, обеспечения больных и инвалидов, помощи безработным, о мирном арбитраже и третейском суде, об отказе пролетариата от борьбы против основ существующего строя, так как и этот строй якобы гарантирует им человеческое существование; разве не дикий бред все это перед лицом многомиллионной безработицы, перед лицом отнятых на основе § 48 последних крох завоеванного в классовой борьбе социального законодательства, перед лицом неуклонно обостряющейся классовой борьбы и неуемно растущей воли пролетариата к уничтожению основ существующего строя! Фрейер смешон в своих дон-кихотских «доказательствах» устарелости марксизма для XX века, когда сама действительность принялась железной рукой за всеобщее обучение марксизму. Фрейерунет конечно дела до истины. Его задача — фашистский «третий фронт». Но его воззрения лишены и тени правдоподобия. В них невозможно уверить пролетариат, ибо классическим веком революции слева является не XIX век, а XX.