Напомним характеристику коммунистического общества, данную т. Сталиным в беседе с американской рабочей делегацией: «Если дать вкратце анатомию коммунистического общества, то это будет такое общество: а) где не будет частной собственности на орудия и средства производства, а будет собственность общественная, коллективная; б) где не будет классов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как свободная ассоциация трудящихся; в) где народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на высшей технике как в области индустрии, так и в области сельского хозяйства; г) где не будет противоположности между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством; д)где продукты будут распределяться по принципу старых французских коммунистов: «от каждого по способностям, каждому но потребностям»; е) где наука и искусство будут пользоваться условиями достаточно благоприятными для того, чтобы добиться полного расцвета; ж) где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимости подлаживаться к «сильным мира», станет действительно свободной…»
Характеризуя общество, в котором ликвидируются классы и частная собственность, Маркс и Энгельс отмечают прежде всего его планомерный характер, планомерную сознательную организацию хозяйственной жизни. «Пока люди находятся в стихийно развивающемся обществе, пока следовательно существует расхождение между частным и общим интересом, пока следовательно разделение труда совершается не добровольно, а стихийно, собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая подчиняет его себе, вместо того чтобы он владел ею… Это самоупрочение социальной деятельности, это консолидирование нашего собственного продукта в какую-то вещественную силу над нами, ускользающую от нашего контроля, идущую вразрез с нашими ожиданиями и сводящую на-нет наши расчеты, является одним из главных моментов в предшествующем историческом развитии» (23). «…Торговля, которая представляет ведь не что иное, как только обмен продуктами различных индивидов и стран, господствует над всем миром благодаря отношению спроса и предложения, — отношению, которое, по словам одного английского экономиста, тяготеет, подобно древнему року над землей, невидимой рукой распределяя между людьми счастье и несчастье, созидая царства и разрушая их, заставляя возникать и исчезать народы» (25–26). «Эта, столь таинственная для немецких теоретиков сила уничтожится благодаря ниспровержению существующего общественного строя коммунистической революцией и благодаря тождественному с ней уничтожению частной собственности». «Суничтожением… частной собственности, с коммунистическим регулированием производства… исчезает также и мощь отношения спроса и предложения, и люди снова получают власть над обменом, над производством, над способом их взаимных отношений» (26).
Опыт нашего социалистического строительства дает блестящее подтверждение правильности этого предвидения Маркса. Шаг за шагом, по мере вытеснения частнокапиталистического сектора в народном хозяйстве СССР, чуждая деятельности людей стихийность уступет место плановому, сознательному регулированию. Планомерность (скачок в «царство свободы») всегда была неотъемлемым атрибутом коммунистического общества в марксистской теории, — «пятилетка» является неотъемлемым атрибутом социалистического общества в революционной практике строительства социализма.
Нельзя не отметить необходимую зависимость, в которой, как видно из приведенных цитат, находится у Маркса и Энгельса возможность планомерного хозяйства но отношению к коммунистической революции, уничтожающей частную собственность. Эта связь свидетельствует о том, что социал-фашистская «социализация» без революции, на основе сохранения частной собственности, ничего общего с марксизмом не имеет.
Социал-фашистские восхваления венской общины как «соц алистического оазиса», или их дифирамбы буржуазно-демократическим конституциям невольно заставляют вспомнить острые слова «Немецкой идеологии» о том, что, следуя этому методу, можно «перебрать» все буржуазные институты и найти повсюду кусочек коммунизм, так что, взятые вместе, они должны были бы дать законченный коммунизм». Можно «Кодекс Наполеона окрестить Кодексом общности и открыть в публичных домах, казармах и тюрьмах коммунистические колонии» (524).