— После смерти Креидирна ко мне стали относиться лучше. Перевели из подземелья сюда, в эту комнату. Лечили раны, стали лучше кормить, приносили дорогую одежду. Поначалу я всё это отвергала, но потом решила, что быстро и почетно умереть мне не позволят, а альтернативой этих подарков является лишь грязная камера в подвале, где холодный каменный пол лишь слегка покрыт гнилой соломой. И пока я еще жива, что плохого в том, что я буду жить с комфортом? Донрен хотел, чтобы я восстановилась. И телом, и душой. Через пару месяцев, и правда, стало лучше. Я смогла начать спокойно спать и не дрожать от каждого шороха за дверью. Донрен всё ещё считал, что я хороший товар, но не мог найти, кому его продать. Сначала попытался торговаться с моим отцом и другими мятежными альвами через своих агентов. Но я запятнала честь, нарушив запреты, и так глупо попавшись, к тому же. Моя собственная семья не хотела ничего знать обо мне. Потом Донрен вынашивал планы выдать меня замуж за кого-то из герцогов или баронов, а возможно даже и за кого-то из Кадира. У него было много вариантов, меняющихся в зависимости от обстановки. Он хотел меня повыгоднее продать. Но тут случилась Багряная весна, и все планы смешались, да и не до того стало. В итоге, всё осталось по-прежнему. Я осталась жить здесь, в этой комфортной клетке на четвертом этаже Дома Тайной Стражи с видом на дворец Императора. Всё это время я была постельной рабыней для Донрена и его высокопоставленных гостей. Ну, или просто тех, кого он хотел особо задобрить. Он многому меня научил в плане постельных утех, хотел, чтобы я была шлюхой высшего разряда. Принцесса-шлюха — золотая идея. И мне даже начало это нравиться через какое-то время. Донрен даже стал добрым ко мне. Приходил, разговаривал, изливал душу. Он был очень одиноким в душе. Чудовищным, фанатичным, упертым, веселым внешне, но одиноким. Вот, собственно, моя история, Гленард.
— Чудовищно, — Гленард встал и прошелся по комнате, потом остановился, смотря в окно. — Просто чудовищно. Это действительно грустная история, Миэльори.
— Она еще продолжается, Гленард. Скажи… У этой истории будет счастливый конец? Ты освободишь меня, Гленард?
— С чего бы это? — он резко повернулся и удивленно посмотрел на альвийку. — То, что ты пережила, это отвратительно и страшно. Не уверен, что ты заслужила именно это, но позволь напомнить тебе, почему ты сюда попала. Ты убивала невинных людей, Миэльори. Ты убивала моих товарищей у меня на глазах. Ты почти убила меня. Ты со своими друзьями уничтожала целые деревни, женщин, детей. Всех, без жалости и пощады. Заслужила ли ты то, что пережила? Не уверен. Дает ли тебе пережитое право на свободу и прощение? Да ни в жизни. Ты преступница, принцесса, жестокая и безжалостная убийца. С тобой поступили чудовищно, но то, что ты творила, разве является менее чудовищным? Донрен тебя истязал, я этого не понимаю и искренне ужасаюсь и возмущаюсь этим, но свою плаху или вечную тюрьму ты точно заслужила.
— Ну, что ж, Гленард, — альвийка встала и подошла к нему, — в какую позу мне становиться? Как ты сегодня хочешь обладать мной?
— С ума сошла? — Гленард отмахнулся.
— Тогда что? Казнишь меня? Отправишь в подземелье? Сошлешь в рудники? Или просто оставишь здесь навечно?
— Я бы тебя казнил, — Гленард снова вернулся к своему креслу и сел. — Пять лет назад точно казнил бы. Но за эти пять лет ты пережила много страданий, и хоть эти страдания не дают тебе права на свободу, они, пожалуй, могут не только освободить твою шею от топора, но и дать тебе шанс попробовать искупить свою вину.
— О чем ты?
— Ты всё ещё помнишь, как держать меч?
— Я давно этого не делала, Гленард. Но я старалась не дать своему телу расползтись и окончательно расслабиться.
— Я могу дать тебе шанс, Миэльори. Один единственный шанс. Я, как и Донрен, считаю тебя ценным активом, но не вижу смысла держать этот актив здесь, в клетке. Меня не интересует то, что у тебя между ног, эту страницу мы с тобой уже перевернули. Но ты умна, хоть и импульсивна, и ты неплохой боец. Кроме того, мне кажется, что мы с тобой можем отлично сдружиться и сработаться, несмотря на всё, что между нами было. Если уж мы пару раз попробовали убить друг друга и не довели дело до конца, почему бы нам не попытаться стать друзьями?
— Так, что ты предлагаешь, Гленард? — в дрогнувшем голосе альвийки прозвучала надежда.
— Я выпущу тебя из этой комнаты и приму тебя в Тайную Стражу. Ты будешь работать со мной, расследуя очень опасные и очень сложные дела. Ты будешь защищать меня, и беречь мою жизнь. Ты будешь помогать мне и другим стражникам в расследованиях. Если ты будешь делать это не просто хорошо, а отлично, через какое-то время я задумаюсь о том, чтобы освободить тебя от наказания. Может, через годы, может, через десятилетия. Я не даю тебе никаких обещаний. Я даю тебе шанс искупить твою вину твоей кровью и твоей преданностью Империи. Когда этот момент наступит, и наступит ли вообще, я буду решать, исходя из твоих поступков. До этого момента ты будешь считаться осужденной преступницей, но при этом ты сможешь выйти из этой комнаты, из этого здания, да и вообще сможешь вести себя почти как свободный человек. Я даже попрошу Императора подтвердить твой благородный статус, чтобы к тебе относились как к благородной даме, прибывшей на время из другого государства, хотя это будет непросто, если честно. Далеко не все тебя примут, но всё лучше, чем сейчас. Я спрошу только один раз — ты согласна?