— Железяки-то уберите, — бьергмес озадаченно почесал затылок.
— Ты тоже, — Гленард убрал Эллеанару в ножны и выразительно посмотрел на альвийку. Та, нехотя, убрала оружие.
— Добро, — бьергмес повернулся и аккуратно прислонил полено к стене нужника.
— Даже интересно, — Гленард улыбнулся, — зачем тебе в сортире такой дрын.
— А вот на такой случай, гость незваный, — бьергмес усмехнулся и пошел к Гленарду. — Супротив всяких мудаков, которые по чужим землям херы свои разбрасывают, да добрых бьергмесов в жопу поиметь хотят. Фигурально выражаясь.
— И много таких было? — Гленард отошел с дороги, пропуская хозяина.
— Раньше много, — бьергмес потопал к дому. Отсутствие штанов его, похоже, совершенно не смущало. — Теперь поменее. Одному башку снес, второму яйца, а третьего заставил хрен свой сосать. Вот больше и не приходят. А даж жаль… Давно у меня доброй драки не было, некому заебашить. Как вас звать, гости?
— Меня Гленард, — он последовал в дом за бьергмесом, который тут же скрылся в спальне и вернулся оттуда уже в штанах, — а это Миэльори.
— Человек и альвийка вместе в этих краях уже нечастое зрелище, — бьергмес покачал головой, — а уж с саблями и вовсе редкость. Что надо-то? Я Тарбен, кстати, тако же Занозой именуемый.
— Почему Занозой? — поинтересовалась Миэльори.
— А я как заноза в жопе у всех, — Тарбен расхохотался. — И пользы никакой, и вытаскивать заколебешься, и раздражаю дико. Так чем обязан?
— Мы из Тайной Стражи, — не стал скрывать Гленард. — Недавно кто-то напал на соседнюю деревню, погибли люди. Хотели расспросить тебя, не видел ли ты чего, или не слышал ли.
— Тайные, значить, — Тарбен почесал косматый затылок. — Я-т думал, шо вы траханные крысы, а вы, значится, змеи.
— Кошки, — поправил его Гленард. — Таимся в тенях, выжидаем, а потом прыгаем и пожираем. Когти, зубы, лапы и хвосты в наличии.
— Змеи тоже таятся в тенях…
— Змеи только для себя живут, а мы дом от крыс охраняем.
— Хорошо сказал, — бьергмес покачал головой и достал из шкафа бутылку с мутным самогоном, — выпьем?
— Выпьем, — согласился Гленард. Миэльори поморщилась, но возражать не стала.
— А что, теперь каждому тайному по альвийской девке дают? — поинтересовался Тарбен после третьей рюмки, кивнув в сторону Миэльори. — А то я бы тоже не отказался.
— Эта альвийская девка снесет тебе голову, пока ты эту рюмку допиваешь, — усмехнулся Гленард, жестом останавливая возмутившуюся было Миэльори.
— Правда, что ли? — Тарбен покачал головой. — Не пиздишь?
— А ты проверь, — холодно предложила Миэльори и отправила в рот очередную рюмку сивухи, даже не поморщившись.
— Пожалуй, не буду, — Тарбен уважительно посмотрел на нее. — Ты извини, если что. Я мужик грубый, но не злой.
— Зато я вежливая, но очень злая. Ты, коротышка, даже не подозреваешь, насколько злая.
— Похоже, нашей с тобой любви не бывать, — вздохнул бьергмес. — Ну, давай хоть выпьем еще.
Выпили.
— Так что хотели расспросить-то? — Тарбен искоса посмотрел на Гленарда.
— Ночь, когда напали на деревню Торк, по рассказам, была ясная и лунная. Я подозреваю, что кто-то приплыл на корабле, а потом высадился на берег на лодках. Ты видел что-нибудь?
Бьергмес задумался. Молча встал, подошел к очагу, поднял крышку, помешал ложкой содержимое, потом аккуратно снял котелок с огня и аккуратно поставил рядом с очагом.
— Видел, — он снова вернулся к столу и разлил еще по одной рюмке. — Еще и удивился. В наших краях увидеть что-то крупнее когга. Рыбаки, вон, вообще на мелких лодочках ходят. А тут неф, причем большой, почти как каракка, вот чтоб мне жопу порвать, не сходя с места. Да еще и, как каракка, трехмачтовый, с прямыми парусами на фоке и гроте, с косым на бизани. Добрый такелаж, чтоб мне сисек не видать. Шли быстро, тихо, лавировали против ветра. Отродясь такого в этих водах не видывал, разве что на юге встречал. Я сидел на улице, на скамейке, самогончик вбашивал. Но ты не думай, не привиделось мне это, яйца на отсечение даю.
— Хорошо разбираешься в кораблях, Тарбен?
— Да уж манду от хера отличу, — бьергмес в запале стукнул по столу ладонью.
— Интересно… — Гленард внимательно посмотрел на Тарбена. — Ты разбираешься в кораблях и такелаже, умеешь обращаться с топором, вон на стене боевая секира весит, явно не простая. К тому же бывал на юге, и не любишь гостей. Кто ты такой, Тарбен? Что у тебя в прошлом?
— А ты мне кто, Гленард, чтоб тебе исповедоваться? Может тебе еще и хрен обсосать?