— Пожалуй, обойдусь, — Гленард усмехнулся. — Ты наемник или пират?
— Всякое бывало, — Тарбен мрачно уставился в свою рюмку. — Разница невеликая, меньше, чем у бабы промежуток между сиськами. Сегодня ты наемник, завтра пират, послезавтра опять наемник. Жить-то как-то надо… Что, тайный, в кутузку меня потащишь, али сразу на кол жопой посадишь?
— Что мне до твоего прошлого, Заноза Тарбен? — Гленард пожал плечами. — Мне нужно найти тех, кто на деревню напал, а тебя я не знал вчера и не вспомню завтра. Хотя нет, забыть тебя не получится. Но и на кол сажать тебя не собираюсь. Что еще расскажешь?
— Три лодки было, большие. С корабля пришли полупустыми, обратно шли груженными. Чуть волна через борт не хлестала. Неф пришел с юга, на юг же и ушел. На всё про всё меньше часа. Почти в полночь это было.
— Название судна?
— Не разглядел, чтоб мне обосраться. Ни имени, ни флага. Паруса обычные, вроде. Серая парусина.
— Ну, ладно, и на том, спасибо. Пойдем мы, пожалуй.
— Куда вы пойдете, головы вы дубовые? — удивился Заноза, глянув в окно. — Луна уже вон где, дорожку затопило давно. Придется вам здесь оставаться, если только не хотите как лебеди.
— Это как? — удивилась Миэльори.
— А это голой жопой в холодную воду, — расхохотался Тарбен.
— Нет, уж, спасибо, — альвийка поежилась.
— Оставайтесь, накатим еще, пожрем. Жаркое доброе получилось, клянусь, чтоб сто лет мне на бабе не пыхтеть. Потом у меня в сарайчике есть соломка, поспать есть где.
— Ну, что делать? — Гленард пожал плечами. — Наливай.
— Это дело.
— Слушай, Тарбен, а эта карта у тебя на стене — это карта этого побережья? — Гленард внимательно рассматривал карту.
— Ясен хрен, — отозвался пьяным голосом бьергмес, мечтательно взглянув на Миэльори, которая дремала, уронив голову на руки на столе.
— Мы где?
— Вон там, слева, вон у этого мыса, — Тарбен подошел к Гленарду, и показал на точку на карте длинным ножом.
— Вот здесь Торск. А первое нападение было в деревне Расенде, это где?
— Справа. Здесь.
— Второе было в Энсомме.
— Вот здесь, слева.
— Третье — в Рёдспате.
— Рёдспаэтте, — поправил Тарбен. — Вот здесь, правее, рядом с Расенде.
— А ты не замечаешь закономерности?
— А и правда, — Тарбен запустил левую руку в бороду. — Одно нападение на севере, другое на юге, потом опять на севере.
— Причем, в каждой стороне ровно через две деревни. Получается, что если закономерность сохранится, то следующее нападение должно случиться вот здесь.
— В Кулмулле, — согласился Тарбен.
— Похоже, Заноза, у нас что-то есть, — Гленард улыбнулся.
— За это стоит жахнуть, а, Гленард?
— Определенно, стоит.
Глава V
Вопреки равному, по сути, положению мужского и женского начала в вере в Двух Богов и огромной свободе женщин по сравнению, например, с альвийскими, бьергмесскими и, особенно, кадирскими социумами, реальное социальное положение женщин и мужчин в королевствах будущей Империи в первые века после Исхода было неравным и крайне противоречивым. Несмотря на довольно высокую роль женщин и даже, во многих случаях, матриархальный в целом уклад социальных взаимоотношений, в политическом плане во всех без исключения королевствах и герцогствах женщины были отодвинуты на задний план. И так продолжалось до правления Императора Славия Первого, при котором произошли первые действительно существенные изменения.
— Ну, сколько уже можно здесь сидеть, — проворчал Тарбен, кутаясь в плащ. — Если жопа не отмерзнет, то яйца отсыреют.
— Тебя, Заноза, в общем-то, никто и не заставляет, — прошипела Миэльори. — Вали на свой плешивый островок, здесь без тебя и дела побольше будет, и вони поменьше.
— Вот и я думаю: какого хера я тут с вами сижу?
— Может, потому что тебе до смерти наскучило сидеть на твоем острове в одиночестве и безделье? — предположил Гленард.
— Ха, безделье! Было время, я мечтал о таком безделье. Когда тебе каждый день бошку пытаются снести, очень хочется побездельничать.
— Ты даже не представляешь, Тарбен, как я тебя понимаю, — Гленард грустно улыбнулся. — Я тоже когда-то искал покоя.