— Если ты сейчас же не ответишь, я повешу трубку.
И услышал Машин голос:
— Подожди.
Это слово было произнесено сдавленным голосом, Маша словно подавилась им. Потом ее речь стала четче:
— Я здесь, на Кони-Айленде. Приходи.
— Что ты делаешь на Кони-Айленде? Где ты?
— В «Манхеттен-Бич Отель». Я звоню тебе целый вечер. Где ты ходишь, а? Решила позвонить еще раз, пока не заснула.
— Что ты делаешь в «Манхеттен-Бич Отель»? Ты одна?
— С кем мне быть? Я приехала к тебе.
— А где мама?
— В санатории, в Нью-Джерси.
— Я не понимаю.
— Я ее устроила туда. Буду платить, как и все остальные. Раввин выбьет для нее пособие или что-то в этом роде. Я ему все рассказала. Я ему сказала, что не могу без тебя и что мама — единственное препятствие. Он пытался меня отговорить, но логикой тут не поможешь.
— Ты знаешь, что Ядвига на сносях.
— О ней он тоже позаботится. Он великий человек, хотя и сумасшедший. В его ногте больше сердечности, чем в тебе. Если бы я его полюбила, я была бы самой счастливой женщиной на свете. Но я не могу. Когда он до меня дотрагивается, меня трясет от отвращения. Он еще поговорит с тобой. Он хочет, чтобы ты закончил начатую работу. Он любит меня и готов развестись со своей женой ради меня, но он понимает и мои чувства. Я бы никогда не поверила, что американский раввин может быть таким, он просто святой.
Герман помедлил с ответом.
— Все это ты могла бы мне сказать, оставаясь там, — сказал он с дрожью в голосе.
— Если ты не хочешь, я не буду тебя вынуждать. Я поклялась, что, если в этот раз ты оттолкнешь меня, я больше никогда не увижусь с тобой и никогда слова тебе не скажу. Для меня ты будешь мертв, хуже, чем мертв. У всего есть свой предел, и это конец. Отвечай четко и ясно!
В Машином голосе были дрожь и надрыв, которых он раньше не замечал. Герман и сам исполнился страхом и возбуждением.
— Ты отказалась от работы?
— Я от всего отказалась, упаковала рюкзак и приехала к тебе.
— Что будет с квартирой?
— Мы избавимся от всего. Я не хочу больше жить в Нью-Йорке. Раввин дал мне прекрасную рекомендацию. Теперь меня везде возьмут на работу. Я нисколько не преувеличиваю, но старики и больные с ума сходили по мне. За то недолгое время, что я ухаживала за ними, я буквально возвращала к жизни людей, которые были уже сломлены физически и духовно. Мне никогда не приходило в голову, что у меня такие способности. У раввина есть санаторий во Флориде, если я буду у него работать, то сразу стану получать по сто долларов в неделю. Раввин сам сказал, что я достойна большего. Если ты не хочешь во Флориду, у него есть санаторий в Калифорнии. Ты тоже сможешь работать на него. Это человек невероятной энергии, но при этом наивный как ребенок и несчастный. Добрый, как ангел небесный. Что ты на это скажешь, а?
— Я не могу ее оставить, у нее со дня на день начнутся схватки.
— Потом, когда у нее будет младенец, ты опять не сможешь. То, что я проделала сегодня, — моя последняя попытка. Завтра я улечу в Калифорнию, и больше ты обо мне не услышишь. Клянусь Богом и прахом моего папы.
— Подожди секунду!
— Чего мне ждать? Новых отговорок? Даю тебе час времени на сборы. Раввин обеспечит твоей гойке больницу и все необходимое. Он президент какой-то организации — я уже забыла, как она называется, — для бедных рожениц. Он все о тебе знает, до мельчайших подробностей. Я от него ничего не скрыла. Он был удивлен, но все понял. Он считает, что мы оба не в своем уме, но сумасшедшие существуют, это факт. А может, у тебя уже новая любовница?
— У меня нет новой любовницы, есть только книжный магазин.
— Что? У тебя? Магазин?
Герман вкратце рассказал ей обо всем.
— Ты вернулся к своей жене?
— Совсем нет. Но она ангел.
— Познакомь ее с раввином. Из двух ангелов может получиться новый Бог. Мы оба черти, но мы причиняем зло только самим себе.
— Сейчас, среди ночи, я не могу собрать вещи.
— Не бери ничего. Да и что у тебя есть? Раввин не то одолжил мне денег, не то выдал аванс. Зависит от того, что я буду делать. Мы стали близкими друзьями. Иди ко мне, мы больше никогда не разлучимся. Брось все, как Авраам в Пятикнижии[176].
— Это убьет ее.
— Это не убьет ее. Она здоровая крестьянка. Найдет себе другого и будет довольна. Ребенка можно отдать на усыновление, она получит тысячу долларов вдобавок. У раввина есть связи и в таких организациях. Звучит невероятно, но у него везде свои люди. Он любит помогать. Это его страсть. Если ты захочешь, мы заведем ребенка, еврейского ребенка, а не крестьянского внука. Но время разговоров и промедлений прошло. Сегодня мой Судный день. Ты приедешь сейчас же или никогда. Если Авраам не может принести в жертву Исаака, он сможет принести в жертву Измаила[177]. Может быть, потом мы заберем себе ее ребенка. Что ты скажешь?
177
Авраам был готов по Божьему велению принести в жертву Исаака, но Бог заменил Исаака на агнца. Авраам выгнал в пустыню наложницу Агарь с их сыном Измаилом, то есть отказался от Измаила. Маша обыгрывает два этих библейских сюжета, сравнивая Ядвигу с Агарью, а ее будущего ребенка — с Измаилом.