— Что именно я должен сказать?
— Одевайся и приходи ко мне. Оставь ей записку, что ты уходишь от нее. Такие вещи происходят каждый день.
— Я боюсь Бога.
— Если боишься, оставайся с ней. Спокойной ночи навсегда!
— Подожди, Маша, подожди!
— Да или нет?
— Да.
— Хорошо, я дам тебе номер моей комнаты.
Герман повесил трубку. Он прислушался. Ядвига все еще храпела. Он замер у телефона. Только сейчас Герман понял, как сильно скучал по Маше. «Умри или убей», — процитировал он чьи-то слова. Он вспомнил формулировку закона: «Йиарег веаль йаавор»[178]… Но может, Ядвига не умрет?
На некоторое время Герман лишился мыслей, он стоял в немом бездействии, как человек, который сделал свой выбор. Потом мысль заработала. В ящике у него был электрический фонарик, он достал его и посветил на колесико телефона. Герман набрал номер реб Аврому-Нисона Ярославера. Ему надо было поговорить с Тамарой. Телефон звонил долго, наконец он услышал Тамарин заспанный голос. Герман сказал:
— Тамара, прости меня. Это я, Герман.
— Да, Герман. Что случилось?
— Я ухожу от Ядвиги.
— Что? Как это так?
— Я уезжаю с Машей. Не могу по-другому. Я знаю, что это ужасное преступление, но у меня нет выбора. У меня больше нет ни воли, ни совести. Это чистая правда.
Тамара ненадолго замолчала.
— Ты знаешь, что ты делаешь?
— Я знаю и делаю.
— У женщины, требующей такую жертву, нет сердца. Ты тоже жесток. И все же я не знала, что ты можешь настолько потерять себя.
— Но это так.
— Что будет с магазином?
— Все в твоих руках. Если можешь, прости. Если не можешь, я на тебя зла не держу. Из меня никудышный торговец.
— Нет, ты свихнулся.
— Называй, как хочешь. Ты же знаешь, что я работал на рабби Лемперта. Я писал для него. Он хочет помочь Ядвиге, я дам тебе его адрес и телефон. Свяжись с ним. Он и для тебя может многое сделать.
— Мне ничего ни от кого не нужно.
— Возьми листок бумаги и карандаш.
— Секунду.
Стало тихо. Герман держал трубку у уха и ждал. Ядвига перестала храпеть.
«Который час?» — спрашивал себя Герман. Обычно он хорошо чувствовал время и мог сказать, который час, с точностью до минуты. Но теперь он как будто потерял эту способность. Герман стоял пораженный своей затеей. «Ну, что происходит с любым преступником? — думал он. — Он теряет волю и начинает действовать, как робот».
Герман с нетерпением ждал того момента, когда встретится с Машей. «Собирать вещи? Какие вещи? Только бы она не подняла скандал!» Он как будто просил о помощи высшие силы, чье существование отрицал.
Тамара вернулась:
— Диктуй номер.
Герман дал ей адрес и телефон. Она сказала:
— Почему ты не можешь подождать хотя бы, пока она родит?
— Я не могу ждать.
— Герман, у тебя ключи от магазина. Если ты уезжаешь, мне надо будет заниматься торговлей. Приходи с утра и открой магазин. Я буду там в десять. Буду ждать тебя.
— Я приду.
— Ты сам эту кашу заварил, тебе и расхлебывать.
И Тамара положила трубку.
Герман стоял в темноте и прислушивался сам к себе. Потом он пошел на кухню взглянуть на часы. Странно, еще только пятнадцать минут третьего. Он уснул всего на час, а казалось, проспал всю ночь.
Герман стал искать рюкзак, чтобы взять с собой хотя бы рубашку и белье. Он осторожно открыл ящик и достал рубашки, белье, носовые платки. При этом у него было странное ощущение, будто Ядвига не спит, а только притворяется. Кто знает, может, она хочет избавиться от него? Может, ей уже все это надоело? А может, она поднимет скандал в последнюю минуту? Ну, будь что будет… Конец уже предопределен.
Дрожа, Герман запихивал в рюкзак то, что нашел в ящиках. Он вспомнил о рукописи для раввина. Где она?
Ядвига села на кровати:
— Что происходит, а?
— Я должен уйти.
— Куда? Ну, все равно.
И она снова легла. Герман услышал скрип кровати.
Рюкзак заполнился и потяжелел. Герман оделся в темноте. Он потел и сопел. Из карманов брюк выпала мелочь, но он и не пытался собрать ее. Он слышал внутренние голоса, словно в бреду. Он все время на что-то натыкался, но не обращал внимания на удары.
178
Умри, но не преступи (