Женщина сказала на польском идише:
— Вы меня не знаете, мистер Бродер, но я знаю вас. Мы живем на нижнем этаже. Мы недавно въехали. Ваша жена дома?
— Она в другой комнате.
— Прекрасная женщина, добрая душа. Я участвовала в ее переходе в иудаизм. Это я отвела ее в микву и показала, что нужно делать. Она родилась среди неевреев, но любит еврейские традиции. Вот так бы всем еврейским девушкам. Ей нужно знать обо всех правилах, она постоянно задает мне вопросы. В Америке такого не встретишь, даже среди ортодоксов. Она сейчас busy?[121]
— Да, несколько занята.
— Этот человек — мой друг, мистер Пешелес. Он живет не здесь, у него дом в Си-Гейт. У него есть, чтоб не сглазить, дома в Нью-Йорке и в Филадельфии. Он приехал к нам на денек, и мы рассказали ему о вас, о том, что вы продаете книги и сами пишите. У него есть к вам деловой разговор, но я сама не знаю, о чем именно.
— Никаких дел! Никаких дел! — подхватил мистер Пешелес. — Мой бизнес не книги, a real estate[122]. Фактически я и от этого отстранился, потому что какой смысл заниматься бизнесом? Рокфеллер тоже ест всего три раза в день… Не более того. Я люблю заглянуть в «маленькие буквы»[123], просмотреть газету, журнал, книгу, что под руку попадется. У меня не хватает терпения читать, потому что писатели слишком много болтают. Они делают, как говорится, из квинты кварту, а я люблю покороче. Если есть что сказать, говори, а если сказать нечего, лучше помолчать. Если у вас найдется немного времени, я бы перекинулся с вами парой слов.
Герман помедлил.
— Мне очень жаль, но сейчас я ужасно занят.
— Недолго, всего десять-пятнадцать минут, — вмешалась женщина. — Мистер Пешелес приезжает ко мне раз в полгода или даже реже. Он, чтоб не сглазить, богатый человек, дай Бог каждому, и если вы ищите квартиру или не знаю что, он может оказать вам услугу.
— Что за услугу? Я не оказываю никаких услуг. Мне самому приходится платить за квартиру. Здесь Америка, but[124] если вам нужна квартира, я могу вам посоветовать, это, как говорится, вас ни к чему не обяжет.
— Ладно, заходите. Простите, что принимаю вас на кухне. Моя жена переодевается в комнате.
— Какая разница где? Он не к вам приехал, чтобы вы принимали его с почетом… Ему, чтоб не сглазить, и так везде оказывают почести. Его только что сделали президентом самого большого дома для престарелых в Нью-Йорке. Вся Америка знает, кто такой Нэйтен Пешелес. Он недавно построил две ешивы в Иерусалиме. Не одну, а две, в них сотни молодых людей учат Тору, и все это за его счет.
— Прошу вас, госпожа Шраер, не делайте мне publicity[125]. Если мне нужен будет рекламный агент, я найму человека, и that's all[126]. Им не надо знать о моих ешивах и обо всем прочем. Я делаю это не для того, чтобы прославиться или чтобы меня, как говорится, с почетом вызывали к Торе[127].
Мистер Пешелес говорил тихо и быстро. Он выплевывал слова, как горошины. Его рот ввалился, нижней губы почти не было видно. Он улыбался с умным видом и снисхождением богача, пришедшего в гости к бедняку. Весь разговор происходил у двери.
— Я лучше пойду, — сказала Тамара.
— Не торопитесь, не надо уходить из-за меня, — отозвался мистер Пешелес. — Я уже не молодой человек, а вы юная красивая женщина и все такое прочее, но не надо от меня убегать. Я не медведь и, как говорится, не ем людей.
— Заходите, садитесь, — сказал Герман. — Не уходи, Тамара, — продолжил он. — Я вижу, что не хватает стульев, но мы скоро перейдем в другую комнату. Одну секундочку!
Герман оставил всех на кухне, а сам пошел в среднюю комнату. Ядвига стояла посреди комнаты. Она больше не плакала, но глядела на дверь в смятении и тревоге, с крестьянским страхом перед городом и его сложностями. Она спросила:
— Кто там?
— Соседка, миссис Шраер. Она привела с собой какого-то мужчину.
— Что ей нужно? Я не могу никому на глаза показаться. Посмотри на мое лицо!
— Они не хотят уходить, дикари!
— А пани Тамара еще не ушла? Ой, я сойду с ума!
— Только этого мне сейчас не хватало…
123
Иносказательное обозначение комментариев к Торе и вообще раввинистической литературы, так как комментарии печатают специальным курсивом.