Я знал, как он временами страдал от нестерпимой физической боли, но никому не жаловался. На вопрос о самочувсвии отвечал с усмешкой: «В соответствии с возрастом» или «Болезнь лютует, а я не поддаюсь». Потому и последний недуг не вызвал особой тревоги. В первые дни он просил не распространяться, что слёг, чтобы не беспокоить и не тревожить друзей. Уже в больнице, когда сковала неподвижность, последнее, что я услышал: «Всё будет хорошо», хотя он уже понимал, что хорошего ждать нечего. Алесь не был фаталистом, но всегда боялся 26-го числа: говорил, что все невзгоды в его жизни выпадали на эту дату. Так и случилось…
Хоронили Алеся тёплым апрельским днём на прусиновском погосте, рядом с отцом, матерью и братом. Он в последний раз побывал в родном доме, где когда-то качалась его колыбель, откуда отправился в нелёгкую дорогу, чтобы достойно пройти до того последнего песчаного холма, откуда видны высокие нёманские кручи и вековые дубы над тропинками его детства. Проводили его в последнюю дорогу писатели и журналисты, соседи и районные руководители, все односельчане от младенцев до старушек с палочками. Плакали люди, плакало нахмурившееся небо.
Далеко в поле замолк трактор и установилась щемящая тишина. По свежей пахоте без шапок шли трактористы проститься с земляком, писателем, ходатаем и советчиком, с милым дядькой Алесем.
В сентябре я приехал к нему. Песчаный холмик пронизала тоненькая травка, осенние георгины припорошила иглица и опавшая листва.
На пирамидке короткая надпись: «Алесь Восіпавіч Пальчэўскі. 16/I – 1905 – 26/IV – 1979”. И всё. Больше ничего и не надо. Тут все знают, что это был за человек. А мне не верится, что его нет и никогда не будет. Всё думается, что вот-вот вернётся после короткой отлучки. Может и так. Он и теперь в дороге: книги его идут и идут к людям, волнуют и учать взрослых и маленьких, а людские сердца, согретые его теплом, светятся совестливостью и добротой.
Перечитываю его “Тропинки”, листаю незавершённые рукописи и слышу милый мягкий голос, вижу ясную усмешку. Жаль только, что он не услышит того, что хотел и не успел сказать…
Рука тянется к телефону… но ответа не будет.
Сб.”Так і было” Мн. “Мастацкая літаратура” 1986г
Перевела Таьяна Граховская 2016г
*Справочник СП“Беларускія пісьменнікі»(Мн.“Маст.літ-ра” 1994г)
Алесь Пальчэўскі
Алесь Пальчэўскі нарадзіўся 16.1 1905г. у вёсцы Прусінава Уздзенскага раёна Мінскай вобласці ў сялянскай сям’і………..
26.11.1936г. рэпрэсіраваны. 1.10.1937г. прыгавораны да 8 гадоў пазбаўлення волі. У 1937 – 1946гг. Працаваў лесарубам у Горкаўскай вобласці. У 1946г. вярнуўся на Беларусь, выкладаў мову і літаратуру ў Пухавіцкай, Рудзенскай сярэдніх школах. У 1948г. быў зноў асуджаны да высыдкі (на пасяленне). Жыў у Краснаярскім краі, працаваў цесляром (1948 – 1955). Рэабілітаваны 18.12.1954г. …..Памёр 26.4.1979г.
Растоптанные лепестки
(Валерий Моряков)
Натхнённа лірыку пісалі Маракоў,
Лявонны і Сяднёў, і юны Розна,
Ды зрэнкамі бязлітасных ваўкоў
На іх глядзелі ўчэпіста і грозна
(Автор)
Проснёшься весенним утром, - и вдруг: диво дивное – в доме светло, светло, будто выпал запоздалый снег.
Нет, нет! Это зацвели сады: подняли прозрачно-белые паруса вишни, в ароматный розоватый цвет нарядились яблони, загорелись свечки каштанов, в надречных рощах с горьковато - сладким хмелем в белое нарядилась черёмуха, белыми звёздочками с золотистыми глазками вспыхнули кусты жасмина. Как невесты, в белой вуали стоят в поле одинокие дички.
Смотришь на эту красу и тают горькие думы, заботы и сомнения. Хочется жить, дышать ароматом и любоваться светлой весенней кипенью. Но вдруг налетит лютый сивер, отряхнёт цвет, словно снегом накроет землю лепестками. И сразу опустеет душа, защемит сердце, когда эту хрупкую красоту растоптали подкованные каблуки, вмяли в грязь копыта и колёса грузовиков.