Минуту спустя возле пылающих обломков взвыла сирена опускающегося флайджера, но Гал уже плыл к противоположному берегу.
Выбравшись из воды, он пустился бежать на северо-восток, заранее настраиваясь на то, что ему предстоит преодолеть марш-броском около пятнадцати километров. Он бежал по редколесью, и сначала было тяжеловато, но потом одежда подсохла и бежать стало полегче. Гал несся, распугивая зайцев и белок (видимо, здесь была заповедная зона), а потом опять стало трудно, и он с тоской вспомнил, что в последний раз бегал такие вот кроссы еще в училище, а на Базе совсем не бегал – негде было там бегать… Но сейчас добежать надо было во что бы то ни стало, потому что впереди его ждала самая дорогая на свете награда – улыбка любимой женщины, ждущей от него ребенка, и он старался думать только о том, как они встретятся, а потом пришло второе дыхание, и опять стало легче, а затем – снова тяжело, и легкие уже не вдыхали воздух, а всасывали его с хрипом; но он все бежал и бежал, пока не выбежал к вокзальным постройкам, к местечку под названием Баумгартен, откуда на Галлахен тянулась трасса магнитопоезда. Здесь ему удалось обмануть бдительных киберов-охранников и вскочить на грузовую платформу с какими-то пластобетонными чушками под брезентом.
Магнитопоезд почему-то двигался рывками, напоминающими женские предродовые схватки, и при каждом толчке чушки стремились отдавить Галу ногу или руку. Он ехал весь вечер и всю ночь и попал в Галлахен лишь на следующее утро…
– Я вижу, ни черта ты не понимаешь, – в который уже раз сказал я Коре.
Я ее ненавидел в тот момент. Ненавидел ее слезы, струившиеся по смазливому личику, ненавидел скорчившуюся в кресле стройную фигурку… В самый решающий момент мне только женских истерик не хватало!..
– Я все понимаю, Анатолий Алексеевич, – в который уже раз повторила Кора. – Но… я боюсь, понимаете, боюсь!
Боится она! Еще бы! На ее месте я и сам, пожалуй, почувствовал бы дрожь в коленках. Однако страх в нашем деле не должен мешать исполнению служебного задания. Наоборот, он всячески поощряем, потому что подстегивает сотрудника исполнить это самое задание как можно быстрее. И с максимальной эффективностью.
Я вздохнул.
– Слушай, – неожиданно для себя самого сказал я Коре. – Может, выпьешь сто граммов для храбрости? А?
Она промолчала. Только исподлобья взглянула на меня.
– Да шучу я, – улыбнулся я. – Но, должен тебе сказать, разговор наш мне не нравится.
Разговор мне действительно был не по душе – очень уж походил на уламывание сутенером одной из своих подопечных, которая решила завязать с ночными похождениями, выйти замуж за отвратительного, но зато обеспеченного бизнесмена, нарожать кучу детей и вести пристойную светскую жизнь… И уж совсем наша беседа не напоминала разговор начальника оперативного отдела спецслужбы ОЗК с сотрудницей Корой Канунниковой.
– Тебе нечего бояться – мы же тебя будем подстраховывать, – сказал я Коре.
Она снова всхлипнула. Затем вытащила из сумочки изящный кружевной платочек и вытерла слезы.
– Поэтому давай-ка мы успокоимся, Корочка, – продолжал я отеческим тоном, – и вспомним общую диспозицию, сложившуюся на сегодняшний день.
По крайней мере она уже начинала прислушиваться к моим словам, – значит, полуторачасовая беседа не прошла даром.
– Итак, что мы имеем? – задал я риторический вопрос. Поднявшись из-за стола, я принялся расхаживать по комнате.
А имели мы на данный момент ничем не объяснимый провал по всем направлениям. Именно необъяснимость известных нам фактов (их «невписываемость» в задуманную схему операции) как раз и смущала меня.
По сути дела, всю эту кашу мы сами и заварили. Именно на это упирал сейчас Комберг, ежедневно распекавший меня за то, что все идет через пень колоду. «Кто кашу заварил – тому ее и расхлебывать», – заявлял он, а в результате в течение последних двух недель весь оперативный отдел стоял на ушах, пытаясь исправить положение.
С другой стороны, тогда, почти два месяца назад, никто и не мог предположить, чем обернется затея добыть о «Шаре» как можно больше конкретных данных. Собственно, мы и раньше предпринимали подобные попытки, но все они заканчивались… не то чтобы крахом, но… В общем, ничем они не заканчивались.
Одно время отдел роботизированных средств разведки запускал в направлении «Шара» специальных киберов – одного за другим. Ставилась задача: проникнуть в «Шар» и собрать всю аудиовизуальную и прочую информацию о его внутреннем устройстве.
Ни один из киберов, судя по всему, в «Шар» так и не попал: Пришельцы уничтожали их неведомым нам излучением еще на подлете. И это понятно: кому же хочется иметь в своем стане лазутчика?
Потом настала очередь людей. Были посланы – также одна за другой – тридцать разведывательных капсул с отборными агентами, но и они не смогли преодолеть невидимый барьер, которым отгородился «Шар». То есть никаких результатов… Хотя в науке и принято утешать себя тем, что отсутствие результата – тоже результат, нас, спецслужбистов, такое положение вещей никак не устраивает…
Конечно, можно было подвергать бесконечным допросам «возвращенцев», выбивая из них сведения о «Шаре», но со временем стало ясно, что и таким образом мы не достигнем цели: одни из этих негодяев из страха перед наказанием безбожно врали кто во что горазд, усиленно эксплуатируя свою фантазию и бессовестным образом заимствуя сюжеты из фантастических романов; другие молчали, как и полагается отважным разведчикам, – или же вообще отрицали тот факт, что засланы на Землю «Шаром». Ментоскопирование и тех и других не добавляло ни крупицы полезной информации…
В конечном счете мы начали склоняться к мысли, что надо послать в «Шар» надежного человека. Такого, который бы не подозревал о своей работе на нас (в числе рассматривавшихся версий причин неудач, постигших нас ранее, была и гипотеза о телепатических возможностях Пришельцев). Такого, которого можно было бы оснастить передающей аппаратурой, чтобы иметь возможность видеть и слышать то, что видит и слышит он. И тут в поле нашего зрения оказался некто Гал Светов, удалой пилот-интерсептор, находящийся в отпуске после госпиталя.
Зацепили мы его по одной простой причине.
Первым толчком был рапорт офицера, представляющего наше ведомство на семнадцатой Базе Звездного Корпуса, на имя начальника спецслужбы генерала Комберга о том, что обстоятельства аварийной посадки спейс-лейтенанта Светова чрезвычайно подозрительны и требуют всестороннего изучения. В рапорте прямо не говорилось, но намекалось на то, что, пока Светов лежал на астероиде этакой бесчувственной чушкой, он вполне мог быть «обработан» Пришельцами и в дальнейшем приступить к подрывной деятельности под их негласным руководством.
Поначалу рапорт подполковника Эмова (так звали этого офицера), попавший ко мне в руки, особого энтузиазма ни у меня, ни у начальников других отделов не вызвал. Обычный перестраховочный донос, имеющий целью обратить внимание начальства на то, что офицеры, представляющие спецслужбу на переднем крае борьбы с врагом, не дремлют и готовы пресечь любые попытки подрывной деятельности со стороны противника. «Возвращением» Светов никак не мог оказаться хотя бы потому, что оказался не на Земле, а на каком-то несчастном астероиде, а версия о его возможной вербовке Пришельцами не выдерживала никакой критики…
Однако в дальнейшем фигура Светова привлекла к себе мое пристальное внимание. На всякий случай я дал задание нашим экспертам вдоль и поперек изучить досье этого парня.
Все там было прекрасно в этом досье, и эксперты мне так и доложили. Не знаю почему, но я лично решил убедиться в том, что Светов чист.
Я просмотрел его досье раз, второй, третий.
Что-то в биографии Светова было «не так» – с самого начала. Я это чувствовал даже не интуицией, а как бы всей своей кожей. За годы службы в спецорганах я стал необычайно чувствителен к подобным вещам.
Взять хотя бы сам факт рождения нашего «подопечного» (если можно так назвать акт вливания искусственной спермы в не менее искусственную яйцеклетку в условиях полной стерильности и под надзором компьютеров)… Это произошло двадцать первого февраля пятьдесят восьмого года в ЦИЗ номер семнадцать (тут я, уже совсем обалдевший от выискивания всевозможных совпадений, невольно вспомнил, что База, на которой доблестно проходил службу Гал, тоже числилась в реестре ОЗК под этим же номером, хотя и было очевидно, что глупо обращать внимание на подобные совпадения).