Гал подошел поближе к помосту и обнаружил, что в кресле кто-то неподвижно сидит. Он вгляделся в полумрак – и содрогнулся.
На троне Людовика Пятнадцатого, по-королевски положив обе руки на подлокотники и откинувшись на спинку, сидела покойная мать Светова. На ней было ее любимое платье в темный горошек, а на плечах – небрежно накинутая теплая персидская шаль, которую он подарил ей в канун Восьмого марта на сэкономленные за полгода курсантского бытия деньги.
Гал ущипнул себя за руку и почувствовал боль.
– Мама, – сказал он, и голос его, усиленный мегафоном спейс-комбинезона, гулко раскатился по залу. – Как ты сюда попала?
Мать смотрела на Гала неподвижным пристальным взглядом. Однако было очевидно: она жива. Грудь ее вздымалась при вдохе, а губы временами подергивались, словно силясь что-то произнести.
– Мама! – повторил Гал. – Это же ты, а не твой призрак?!
Она глубоко вздохнула, словно воздух наконец-то прорвался в ее легкие, и громко сказала: – Оставайся там, где стоишь, Галчонок. Тебе нельзя подыматься ко мне. И сними свой дурацкий шлем – здесь можно дышать и без него.
«Галчонок» – так она его всегда называла, и это невинное словечко больно кольнуло сердце Светова. Он послушно стянул с головы капюшон – кислород все равно уже был на исходе – и втянул в себя воздух. Это был именно воздух, ничем не отличающийся от земного. В нем даже ощущались какие-то трудноразличимые ароматы.
– Но каким образом?.. – начал было Светов, но «мать» не дала ему договорить.
– Это не должно тебя интересовать, сынок, – сказала она. – Я очень рада, что ты вернулся.
– Вернулся? – изумился Гал. – Это я-то вернулся?.. По-моему, наоборот… Я только не понимаю, как…
Его вдруг опалила невыносимая мысль: он же забыл, где он сейчас находится. Что, если мать – такое же порождение «Шара», как и те существа, от которых он спасался бегством до того, как войти в Туннель?
– Послушай, – сказал он, – а ты уверена?.. Она опять прервала его.
– Гал, маленький мой, расспрашивай меня о чем угодно, но только не об этом.
– Но почему? – удивился Светов.
– Таковы Правила, – с оттенком сожаления в голосе проговорила «мать».
Правила… Значит, все это действительно – игра. «Шар» играет с ним, используя те образы, которые ему удается отыскать в мозгу проникшего в него человека. И образ матери в этой игре нужен лишь в качестве транслятора воли Пришельцев. Сволочи, со злобой подумал Гал, знали бы они, какую боль причинили мне своим баловством!.. Зачем? Какой смысл в этой игре? Ладно… Поиграем. Я же сейчас в стане врага, и из этого надо постараться извлечь максимум выгоды. Так что, братец, сожми покрепче зубы и стисни кулаки, но веди себя так, будто тебе приходится ежедневно разговаривать со своей покойной матерью…
– Мама, кто они? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно и естественно.
– Это не они, – охотно откликнулась «мать». – Тот, кто посетил вас, – Он в единственном числе.
– «Шар», что ли? – недоверчиво спросил Гал.
Он сейчас решал очередную проблему: следует ли верить тому, что отвечает ему «мать» или возможность лгать тоже входит в правила игры.
– Это вы Его так зовете, – ответила «мать».
– А как же его называть? – поинтересовался Гал.
– Никак, – сказала «мать». – Необходимость в именах возникает лишь тогда, когда имеется множество одинаковых объектов. Тот, кого вы называете «Шаром», существует во Вселенной в единственном числе. Поэтому Он себя никак не именует.
– Ну ладно, – нехотя согласился Светов. Определенная логика в словах «транслятора», как ни странно, присутствовала, и это сбивало с толку. – Но почему он воюет с нами?
– Глупышонок, – улыбнувшись точь-в-точь как настоящая, сказала «мать». – «Шар» вовсе не хочет причинить людям зло. Наоборот, Он спасает их…
– Спасает?! – изумился Светов. – Интересный способ спасения избрал этот твой «Шар»!.. – По лицу «матери» пробежала легкая тень, когда Гал сказал «твой», но перебивать его она не стала. – За пять лет войны Чужаки отправили на тот свет тысячи людей – причем не только милитаров Звездного Корпуса! Согласись, что после этого разглагольствовать о некой спасательской миссии Пришельцев – как-то не очень тактично с твоей стороны…
– Какой же ты у меня глупенький, – сказала «мать», как когда-то, бывало, говаривала Эльвира Петровна Светова пятилетнему Галчонку. – Все те, кого ты считаешь погибшими, – живы. Более того, отныне они будут жить вечно. Как Он. В сущности, Он вовсе не убивает людей. Он уподобляет их себе.
– Неправда, – возразил Гал. – Я сам видел, как они погибали. Какое, к черту, может быть уподобление, если люди в одно мгновение превращаются в космическую пыль, в поток микрочастиц!.. «Мать» укоризненно покачала головой.
– Речь идет всего лишь об уничтожении прежней физической оболочки, – сказала она. – Да, внешне уподобление выглядит как смерть, но на самом деле человек обретает новый энергетический заряд, позволяющий ему в дальнейшем быть неуязвимым для любого внешнего воздействия. Кроме того, после уподобления «Шар» возвращает людей в привычную им среду – на Землю…
– Но ведь… – Гал запнулся, не желая называть свою собеседницу «мамой». – Но ведь это уже не люди!..
– Люди, – задумчиво проговорила «мать». – Впрочем, что такое «люди», кто-нибудь может сказать?.. Понимаешь, сынок, уподоблять – это не означает превращать людей в каких-нибудь монстров, как ты вообразил. Уподобленные сохраняют свою внешнюю форму до мельчайших деталей. И мыслят. Они чувствуют. Они живут так же, как раньше. Только теперь им ничто не грозит… Разве может быть Разум зависимым от каких-то нелепых случайностей? Поэтому, согласись, у «Шара» не было другого выхода, кроме как принять срочные меры по спасению человечества. И Он не виноват, что его усилия истолкованы как агрессия…
Гал молчал. Информация была ошеломляющей, но правдивой ли?..
– Хорошо, – сказал он наконец. – Допустим, что дело обстоит именно так, как ты говоришь… Но почему «Шар» не захотел вступать с нами в контакт? С какой стати он вообразил, что имеет право принимать за нас решения, касающиеся нас?
– Он не мог вступить с вами в контакт, – с грустью в голосе проговорила «мать». – Ты все еще не понял, Галчонок, что «Шар» – уникальное разумное существо, равного которому нет во всей Вселенной. Поэтому Он даже не подозревает о том, что можно общаться с другими цивилизациями. Как вам нельзя общаться, скажем, с планетами…
– Я понял, – нервно сказал Гал. – Я все понял! Мы для твоего «Шара» – все равно что камни. Мыслящие камни!.. Только учти, ничего у него не выйдет!.. Если все, что ты сказала, – правда, то, уподобляя нас себе, он сам уподобляется Богу. Самозваный божок, явившийся неизвестно откуда на нашу голову, – вот кто он, твой «Шар»!.. А богов, как тебе известно, низвергают!..
– Дурачок, – ласково проговорила «мать». – Вы все равно ничего не сможете поделать… Пойми хоть это, раз уж на тебя возложили столь ответственную миссию…
– А, ты и это знаешь? – удивился Светов.
– Кстати, – продолжала «мать», не обращая внимания на восклицание Гала, – ты являешься одним из тех, на кого «Шар» возлагает особые надежды. Рано или поздно Он все равно нашел бы тебя, но раз уж ты сам явился, у него есть для тебя особая миссия…
– Миссия? Какая еще миссия?! – разозлился Светов. – Ты что, хочешь, чтобы я стал предателем?..
– «Шар» так решил, – непреклонно проговорила «мать». – От твоего желания ничего не зависит, Гал. Во-первых, тебе предлагается пройти уподобление…
– Ни за что! – воскликнул Гал. Он даже хотел сделать красноречиво-непристойный жест в подтверждение своих слов, но вовремя сдержался. – Что угодно – только не это!..
– Это не больно, сыночек, – сказала «мать». Гал вспомнил, что точно так же она – или, вернее, та, настоящая, мать – уговаривала его в детстве, когда он валялся с воспалением легких и нужно было ввести в вену антипневмонийную сыворотку.
И это воспоминание вызвало в нем гневный протест против всего происходящего.