Спрут открыл рот и, обращаясь к Галу, произнес: – Ты… приходить… моя страна… за что? Каждое слово срывалось с его губ как бы по отдельности – так говорит компьютерный синтезатор речи.
Гал судорожно сглотнул слюну.
– За мной гналась полиция, – выдавил он. Судя по выражению лица Спрута, тот не понял этой фразы. Тогда Гал перешел на «диалект» «киггера»: – Я… бежать… враги… много-много… Бежать некуда, понятно?.. Черт, как бы тебе втолковать получше? Я хотеть… наверх… – Для убедительности он ткнул пальцем в бетонный свод площадки.
Спрут, похоже, и на этот раз ничего не понял.
– Ты… приходить… моя страна… – повторил он. – Мы… убивать… ты…
Слова уродца не требовали дополнительных разъяснений. Светов был чужаком в их подземном царстве, а нарушителей границ убивают. Надо сказать ему, что я попал сюда не по своей прихоти, а был вынужден, думал Гал. А вообще-то какого дьявола я должен оправдываться перед этим уродом? И почему я должен подлаживаться под его детский лепет?
– Ваши территориальные претензии смешны и нелепы, – проговорил Гал. – Вашей страны не существует… Вернее, она часть другой страны, гораздо большей по размерам. Так что мы с вами – сограждане, братцы.
Как ни странно, но теперь. они его отлично поняли. И зашумели, переговариваясь. Но тут же смолкли, повинуясь знаку Спрута.
– Ты отдавать нам это, – он указал сразу двумя указательными пальцами на Уподобитель, – мы не убивать тебя.
Гал на секунду задумался. Перспектива решить конфликт мирным путем казалась заманчивой, но можно ли доверять этим «детям подземелья»?
– Согласен, – сказал он наконец. – Но с одним условием: вы покажете мне путь наверх. Идет?
Вместо ответа Спрут изобразил интернациональный знак «о'кей»: колечко из двух пальцев, только у него это получалось жутковато, потому что пальцев было слишком много, а ногтей на них не было вовсе.
Гал протянул ему Уподобитель. Однако в последний момент Спрут, видимо, усомнился в выгодности намечавшейся сделки.
– Показать… стрелять, – потребовал он. О, проклятие! Все-таки придется испытывать на прочность бетонный лабиринт, с досадой подумал Гал. Он направил Уподобитель раструбом в пол и сдавил рукоятку. Почти незаметная в полумраке подземелья, черная струя бесшумно устремилась в бетон, пробивая в нем аккуратную дыру диаметром с люк колодца, через который Гал проник в канализацию. Он ожидал, что толпа бросится наутек, но «киггеры» даже не шелохнулись. Спрут был удовлетворен.
– Давать, – сказал он, делая красноречивый жест обеими руками.
– Не-ет, так, братцы, не пойдет, – протянул Гал. – Сначала отведите меня клюку… понимаете?.. я – наверх… тогда отдавать!
В лице Спрута вроде бы ничего не изменилось, но Галу вдруг почудилось, что вождь «киггеров» усмехается. А если он не согласится, промелькнуло у Светова. Но Спрут снова показал пальцами: «о'кей».
…Они вели Гала по подземным переходам неизвестно куда, окружив тесной зловонной толпой. Гал заставлял себя не оглядываться, хотя ему все время чудился занесенный над его головой каменный топор. Вокруг было темно, и слышалось только шарканье шагов. Вскоре они миновали некое подобие первобытных пещер, где в ворохе вонючего тряпья возились какие-то тени. Затем стали попадаться костры, у которых сидели, безучастно глядя в огонь, какие-то доходяги-старики… женщины, заросшие шерстью, с огромными плоскими грудями… дети с кривыми ногами, без глаз и с огромными головами…
Гал шел и думал: чем же они только здесь питаются? Но это же самоубийство – то, что они с собой делают! «А куда они еще могли пойти? – возразил ему внутренний голос. – Разве человечеству нужны такие? Человечеству нужны люди нормальные и здоровые, чтобы могли пахать как проклятые и умирать в боях за родную планету!..» Теперь Гал понимал, почему «киггеры» живут под землей. И ему хотелось скрипеть зубами от отчаяния и бессильной злобы неизвестно на кого. До чего же вы, люди, дошли, если рядом с вами существует столь примитивная цивилизация, до которой вам нет никакого дела!.. На ваших глазах – уродливые, страшные выродки, но все равно – люди, и они гибнут, и некому их спасти, и нет ни денег, ни желания, ни сил… Я не знаю, кто конкретно в этом виновен, но если бы этот кто-то попался мне сейчас, я бил бы его до тех пор, пока не превратил бы в подобие этих несчастных!..
И тотчас же явилась подленькая, но соблазнительная мыслишка, которую он постарался загнать как можно дальше, в самые отдаленные закоулки своего сознания. Нет уж, думал он, для них-то это точно будет не актом милосердия, а вечным проклятием…
Он заметил, что Спрут остановился. Остановились, тяжело дыша, и все остальные (у них, наверное, не легкие, а мусорный ящик, подумал Гал).
– Здесь, – услышал он у самого уха голос Спрута. – Ты… уходить… наверх.
Гал потрогал стену и почувствовал под пальцами холод железных скоб, уходящих наверх.
– Держи. – Он протянул Спруту Уподобитель рукояткой вперед. – Только не стреляй зря, ладно?
Пальцы-щупальца коснулись его руки. Они оказались не холодными и скользкими, а по-человечески теплыми и сухими, и Гал почувствовал, как к горлу тугим комком подкатывают стыд и отвращение одновременно. Он знал, что обманывает хозяев подземного царства, но другого выхода у него не было.
– Мир вашему дому, братцы, – сказал он в темноту и полез по скобам.
Наверху действительно имелся люк, а за люком была ночь. Ночь – и влажный одуряющий воздух со знакомыми запахами смога, травы и чего-то еще. Гал задвинул за собой крышку люка и огляделся.
Над головой мерцали загадочные звезды. Вокруг высились непонятные бесформенные горы. Гал пригляделся и обнаружил, что находится на свалке. Причем на свалке металлолома, потому что пахло ржавчиной и рассыпающимся в труху металлом, и куда ни глянь – повсюду извивались гигантские спирали стружки, огромные мотки проволоки и какие-то стальные детали непонятного назначения.
Вокруг не видно было ни души и где-то в отдалении что-то гудело и ухало.
Про Уподобитель он вспомнил, лишь преодолев бетонную стену в два человеческих роста. Вспомнил – и Уподобитель, вынырнув из темноты, оказался в его правой руке. Гал представил, как «дубинка» исчезла из десятипалых клешней вождя «киггеров», и прошептал: – Прости, дружище, но это от меня не зависит…
К дому Морделла Светов добрался уже глубокой ночью. Он крался по улицам, пугливо озираясь всякий раз, когда мимо проносились турбокары. И несколько раз едва не наткнулся на засаду. Хотя он мог и ошибаться, принимая мирно беседующих в темноте мужчин за людей Зографова.
Гал перелез через низкий заборчик и короткими перебежками, как пехотинец под огнем неприятеля, проскочил к коттеджу. И только тут спохватился: вместо того, чтобы направиться прямо к двери, обошел здание кругом. На всякий случай. Однако ни снайперов с лучевиками, ни спецназовцев в бронекомбинезонах возле коттеджа не оказалось. Окна, как всегда, были плотно зашторены, но он знал: Морделл еще не спит… Сидит небось в библиотеке и диктует компу очередную статейку. Или готовит очередной эксперимент. А рядом, конечно, чашка с давно остывшим кофе, и дым стоит столбом от третьей пачки квазисигарет кряду…
Гал улыбнулся и, уже не особо таясь, подошел к двери. Придется отвлечь великого мыслителя от суровых научных будней, подумал он. Но, к его удивлению, дверь коттеджа оказалась незапертой.
Вицентий стал истинным профессором, вот и первые признаки классической рассеянности появились, мысленно усмехнулся Гал и вошел в дом. Пересек темный холл и на цыпочках подошел к Двери кабинета, из-под которой пробивалась полоска света.
Морделл сидел в кресле, спиной к двери. Прогноз Гала оказался верным. Перед доктором мерцал экран компа с какими-то графиками и кривыми, и Морделл задумчиво их созерцал. Это его состояние творческого оцепенения было хорошо знакомо Галу. Опять нашего доктора осенило, подумал он.