Люди, оставшиеся у стен Горнвилля, наперебой уговаривали меня вернуться. Но я была единственной, кому удалось сюда проникнуть, лишь мне отпущен был шанс, и я, не мешкая, поспешила в замок, к широко распахнутым дверям, почему-то теперь напоминающим раскрытую пасть ужасного монстра. Пламя факелов, освещавшее путь, отбрасывало на стены неясные тени, которые были повсюду: бежали впереди и позади меня, стелились под ногами, взмывали к потолку. Иногда они принимали более ясные очертания, и тогда я различала лица прежних, давно уже умерших обитателей замка. Вот мелькнуло лицо Гортейна. С горящими от ненависти глазами он что-то обидное выкрикивает в адрес красивой рыжеволосой женщины. Я узнаю в ней леди Айрис. Иду дальше, продолжаю видеть немые сцены и, как ни странно, все понимаю. Мимика, жесты яснее слов говорят мне о характерах и поступках моих далеких предков.
Вот по длинному коридору пробегает Ларана, прижимая к груди маленький сверток с младенцем. Оглядывается, словно желая убедиться, нет ли за ней погони, а потом замедляет шаг, замечая меня. Я протягиваю руку, хочу дотронуться до нее, и в тот же миг образ начинает таять, растекаясь серыми сгустками. Тени прошлого кружат надо мною, сопровождая к лестнице, ведущей вглубь подземелья, где глухими ночами, находясь во власти браслета, я поклонялась Моросу. Именно здесь должен был состояться последний обряд. Позади раздался тихий шорох. Обернувшись, увидела драугра в волчьем обличье. От него веяло холодом и опасностью; но, похоже, тот не собирался на меня нападать. Пробежав мимо, скрылся в проеме приоткрытой двери. Я последовала за ним и замерла на пороге, созерцая жуткую сцену. Неяркое пламя свечи отбросило желтое пятно на пол, высветив восьмиконечную звезду. Подвластный малейшему колебанию воздуха сноп света переместился и выхватил из тьмы каменный жертвенник и рыдающую возле него девушку. Шанталь! Одна рука ее была прикована цепью, не позволяя выйти за пределы октограммы. Да Шанталь и не пыталась. Драугр и его хозяин, тот самый старик-иллюзионист, которого так тщетно разыскивали маги, не позволили бы ей покинуть эту мрачную обитель. Рядом с девушкой лежал кинжал, и не было сомнений, для каких целей его собирались использовать. Шанталь предназначалось стать девятой жертвой, освободить Мороса и занять его место в царстве мертвых. Чуть поодаль стоял Алессандр. Он казался спокойным и невозмутимым, будто все происходящее его совершенно не касалось, вот только в глазах застыла такая боль и отчаяние, такая вселенская тоска, что сердце мое защемило от жалости. На запястье юноши мерцал проклятый браслет, лишивший его воли и способности оценивать происходящее. Скорее всего, Алесс даже не понимал, какая роль отведена ему в этом страшном спектакле. Именно его рука должна была нанести смертельный удар последней жертве. Ошеломленная, не сразу заметила, что драугр уже успел принять облик обычного человека, вот только глаза чернели подобно безлунной ночи и не имели ничего общего с человеческими.
— Какой приятный сюрприз! — Старик оторвал взгляд от книги, по-видимому, еще одного уцелевшего писания Мороса, и расплылся в злорадной усмешке. — Не думал, что ты осмелишься вернуться после того, как так поспешно сбежала. — Иллюзионист жестом пригласил меня проходить и устраиваться поудобнее, словно я была зрителем пьесы абсурда, а он ее главным постановщиком. — Так даже лучше.
Морос будет голоден, когда освободится от долгого плена. Ты и те жалкие людишки, гордо именующие себя магами, что сейчас бесцельно распыляют свои силы у стен замка, станете первыми подношениями моему господину. Я сделала несколько осторожных шагов по направлению к Шанталь, с мольбой взывающей о помощи, но драугр загородил мне путь, не позволяя сдвинуться с места. Желая выиграть время и, если повезет, найти выход из, казалось бы, безвыходного положения, спросила:
— Почему никто не может проникнуть в замок? Старик указал на Алессандра.
— Этот юноша любезно согласился наложить на замок заклятие, избавившее меня от назойливых столичных гостей. Остались только самые близкие, те, кто мне понадобится. Ну а ты, — маг исподлобья посмотрел в мою сторону, — как одна из д'Оранов, сумела пройти. На тебя заклятие не распространяется. Я еще раз взглянула на Алессандра и поняла, что он находился в здравом уме, все слышал и видел, но ничего не мог изменить.
— Я вам не верю! Алесс не владеет магией!
— Он — нет, зато в альяри, который украшает его запястье, заключена часть моей собственной силы, и любой, удостоившийся этого дара, становится высшим.
Жаль только, что делая на короткое время человека могущественным, взамен браслет забирает у него жизнь, — с наигранной печалью в голосе подытожил иллюзионист.
— Вы создали его, чтобы манипулировать людьми! — уже не сдерживая выплескивающуюся наружу ярость, крикнула я. — Это как порочный круг… Надев однажды браслет, человек начинает испытывать невыносимую боль и единственная возможность ее унять — снова надеть альяри. Из-за вас я мучилась столько месяцев! Из-за вас лишилась самого близкого человека, моей матери! Старик невозмутимо пожал плечами, как бы говоря, что мои печали его трогают меньше всего. Похоже, он не слишком торопился закончить последний обряд, наверное, хотел растянуть удовольствие, поэтому охотно продолжил беседу:
— Ты молода и могла бы провести все девять ритуалов. Те же, кто не обладал крепким здоровьем, быстро сгорали от учащающихся сердечных приступов.
— Но зачем нужно было создавать это смертоносное оружие?! Зачем понадобилось уничтожать столько жизней?! Иллюзионист помедлил с ответом. Он все поглядывал на книгу, бережно перелистывая страницы, и словно на время забыв о моем присутствии. Изредка бросал на меня любопытные взгляды, несомненно, забавляясь моим отчаянием и бессилием.
— Я лишь хочу исправить ошибку, которую много веков назад совершили твои неразумные предки, отвернувшись от Мороса, предав своего господина. Это по вине д'Оранов наш мир начала покидать магия! А мы, потомки жрецов, до последнего хранивших верность истинному богу, были обречены влачить жалкое существование!
— Казалось, воздух от его слов пропитался дикой, всепоглощающей ненавистью. — Презираемые всеми, мы поклялись отомстить д'Оранам и вернуть на землю былой порядок. Именно мне предначертано осуществить эту великую миссию!
— Значит, вы из рода жрецов, не последовавших примеру д'Оранов, — пораженно прошептала я. — Вот почему вы оказались настолько сильны, что сумели воскресить и подчинить себе драугров, создать артефакт, дабы управлять мною и многими другими, насильно подчиняя своим гнусным целям!
— Да, я Крисан — потомок первых магов, в моих жилах течет их кровь. Мы не предали Мороса и он не забрал у нас силу, д'Ораны же, отрекшись от нашего бога, в одночасье лишились всех его даров. Стали бессильными и жалкими, как и все вы, именующие себя высшими! — презрительно скривился иллюзионист. — В тебе каким-то чудом проявились крохи былого могущества д'Оранов. Именно их ты должна благодарить, что хоть в малой мере владеешь магией. Но, как оказалось, ты не достойна этого дара.
— Разве вы не понимаете, если Морос вернется, то не ограничится нескольким жертвами! — попыталась я достучаться до голоса разума иллюзиониста, хотя было ясно, что мои слова не возымеют нужного действия. — Рано или поздно он уничтожит всех: и своих врагов, и своих рабов. Он не остановится! Но старик, казалось, не слышал меня. Глядя на пожелтевшие от времени страницы, он еле слышно шевелил губами, обращаясь скорее к себе, чем ко мне:
— Никто из моей семьи не решался отправиться на поиски уцелевшего Источника. Один я отважился идти до конца.
Чуть больше сорока лет назад вместе с женой я переехал в Лайлин, поселился на окраине Олшира и стал искать способ проникнуть в Горнвилль, чтобы открыть Источник. От предков мне досталось древнее писание, в котором было сказано, как воскресить моего бога. Требовалось провести девять ритуалов, и девятая жертва, человек, должна была стать ключом, отворяющим Моросу дверь в наш мир. Значит, вот о чем шла речь в манускрипте! И этим ключом жестокий иллюзионист вознамерился сделать Шанталь!