Выбрать главу

- Ладно, Пашка, - произнес Алексей. - Ноги тебе надо делать из Кронштадта. Патруль дружков твоих уже нашел. Скоро всех на улицах обыскивать начнут. Удачи тебе не желаю. Надеюсь, в следующий раз встретимся в другой обстановке.

Эпизод 5 ЧК

По сырым стенам каземата медленно скатывались капельки воды. "Интересно, сколько лет этим стенам? - подумал Алексей. - Замок был построен в конце тринадцатого века, стало быть, более шестисот. Сколько узников они видели? Хотя почему только узников? Это был замок гроссмейстеров, потом великих князей, потом королей Северороссии. Верховная власть переехала отсюда во дворец на левом берегу только во второй половине семнадцатого века. Каземат здесь наверняка был, по в подвале, а мы - на втором этаже. Здесь были помещения слуг, охраны, да и, чем черт не шутит, может, и кабинет гроссмейстера или короля. А теперь здесь камера главной политической тюрьмы страны. Забавно".

Бывший глава Государственного банка зашелся в кашле. Сидящий рядом с ним камергер Шток принялся растирать ему спину. Остальные десять обитателей камеры молча наблюдали эту сцену со своих мест.

"Провал, проклятье, - подумал Алексей. - Почему провалилась группа Трауппа? Пока все было четко".

После ноябрьского переворота (а в этом мире он был именно ноябрьским, поскольку действовал григорианский календарь; было еще одно отличие от известных Алексею событий: сигнал к перевороту дала не "Аврора" - флот остался нейтральным к конфликту - а гудок с Путиловского завода) всевозможные офицерские, дворянские и интеллигентские заговоры возникали в больших количествах. ЧК, хоть и не успела еще приобрести особого опыта политической полиции, раскрывала их играючи. По интеллигентской привычке "заговорщики" куда больше болтали, чем действовали. Тем и выдавали свои намерения секретной службе новой власти. Собственно, как неоднократно убеждался Алексей, встречаясь с этими заговорщиками, даже если бы они постарались сделать хоть что-нибудь, то наверняка бы проиграли. Слишком много было в них неуверенности, слишком увлекались они теоретическими рассуждениями и соблюдением надуманных правил. Алексей, долго практиковавшийся под руководством Костина в выхватывании револьвера на скорость, знал прекрасно простую истину: потянулся к оружию - твоя задача выстрелить точно и в кратчайшее время. Если задержишься, выстрелит противник. Любые рассуждения и сомнения уместны до того момента, когда ты решил стрелять. Аристократы этого не знали, но это знали очень хорошо большевики, потому и выигрывали.

А еще об этом хорошо знал адмирал Оладьин. Оттого тщательно законспирированная сеть заговора и тайная организация, названная "Североросский национальный конгресс", несли наименьшие потери от террора новой власти. Дата предстоящего восстания была поводом для серьезных споров внутри верхушки заговора. В конце концов было решено отложить выступление до разгона Учредительного собрания. Судьба грядущей говорильни была ясна и без тех сведений, что сообщил Оладьину Алексей. Ни один здравомыслящий человек не мог предположить, что такие люди, как большевики, левые эсеры и анархисты, захватившие власть в ноябре, отдадут ее на основании какой-то резолюции Учредительного собрания. Сейчас только эти политические партии обладали реальной вооруженной силой. И похоже, только ее, вооруженную силу, и уважали сами. Однако заговорщики решили, что восстание должно выглядеть как реакция народа на разгон Учредительного собрания и узурпацию власти. В приватной беседе Оладьин сообщил Алексею, что наилучшим моментом для переворота считает предстоящий кризис в отношениях между большевиками и немцами, когда Ленину придется все же бросить силы на Западный фронт. А значит, надо было ждать. Ждать и расширять заговор. Но вот группа Трауппа провалилась. Провалился и Алексей, придя в качестве связника на конспиративную квартиру.

"Черт, - подумал Алексей, - маховик красного террора уже крутится вовсю. Даже если ничего не докажут, могут просто пустить в расход в отместку за какого-нибудь убитого и ограбленного в переулке комиссара. Обидно, особенно сейчас".

Лязгнул отпираемый замок, дверь распахнулась, и на пороге возник солдат в шинели без погон и с красной повязкой на рукаве.

- Татищев, - выкрикнул он с сильным акцентом, - на допрос.

Охрану тюрем и основных государственных объектов несли латышские стрелки - большевистская гвардия. Хотя, насколько знал Алексей, там хватало и бывших пленных немцев и австрийцев.

Алексей поднялся и пошел к выходу, готовясь В новым побоям.

Войдя в кабинет следователя, он прикрылся рукой от направленной в глаза лампы. Конвоир толкнул его вперед.

- Садитесь, гражданин Татищев, - раздался знакомый голос.

- Павел?! - не сдержался Алексей.

- Оставьте нас, - бросил Павел конвоиру, указывая Алексею на табурет, стоящий перед столом.

Павел был в традиционной чекисткой кожанке, галифе и сапогах. На боку у него висела деревянная кобура с маузером. Алексей сел. Конвоир вышел и закрыл за собой дверь.

- Ну вот, - произнес Павел, - как и договаривались, встретились при иных обстоятельствах. А тебя крепко отделали, - добавил он, рассматривая синяки и кровоподтеки на лице Алексея. - Но ты у нас стойкий оловянный солдатик, рот на замке. Надо ли?

- Где мой следователь? - проговорил Алексей.

- Это дело передано мне.

- Который я у тебя? - осведомился Алексей.

- Какая разница? - буркнул Павел. - Работы много.

- Сравнить хочу, - произнес Алексей. - Ты сколько человек в расход отправил?

- Около двадцати.

- Ведешь в счете, - покачал головой Алексей. - Я только дюжину, считая тех твоих дружков.

- Нарываешься, - бросил на него злобный взгляд Павел. - Ничего, надеюсь, больше ты никого из наших не прикончишь.

- Расстрел, как я понимаю, гарантирован, - процедил Алексей.

- Отчего же? - парировал Павел. - Признайтесь во всем, дайте честное слово не бороться против советской власти, и мы вас отпустим.

- Ой ли? - склонил голову набок Алексей.

- Лешка, - глаза Павла блеснули. - Мы же договорились - друг в друга не стреляем.

- Тебе не обязательно это делать самому, - спокойным тоном произнес Алексей.

- Хватит, - хлопнул ладонью по столу Павел. - Я сказал - все. А сейчас, гражданин Татищев, прошу вас сообщить, с какой целью вы явились на квартиру гражданина Трауппа двадцать седьмого ноября сего года.