"Вчера в Сараево, во время проезда по городу, шестью выстрелами в упор был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Фердинанд. Стрелявший задержан. Как сообщили представители сербской полиции, им оказался студент Гаврила Принцип, по некоторым данным, связанный с одной из сербских террористических организаций. Возможно, что данное убийство является составной частью плана Османской империи по развязыванию новой войны на Балканах.
Его Величество государь-император Николай II направил соболезнования австрийскому императору, отметив вместе с тем, что Россия не потерпит возможных нападок со стороны Вены на братскую Сербию.
Как нам стало известно, в ближайшие часы Вена выдвинет ультиматум правительству Сербии. Возможно, что в случае отказа Белграда принять его условия в Европе может вспыхнуть новая война, в которой, так или иначе, примут участие все ведущие державы мира".
- Ну и шуточки! - воскликнул, прислонившись спиной к дереву, Алексей.
- Я ничего не понимаю, - растерянно потряс головой Павел, прислоняясь к соседнему дереву.
Не произнеся ни слова, Санин отошел на несколько шагов в сторону, сел на лежащий там валун и уткнулся в газету.
- Ты что-нибудь понимаешь? - спросил Алексей, глядя на Павла.
- Ничего, - признался тот. - Шутка какая-то, розыгрыш.
- Ты хоть представляешь, сколько может стоить этот розыгрыш и кого разыгрывают? - отозвался Алексей и, повернувшись к профессору, произнес: - А вы что скажете, Дмитрий Андреевич?
- Ничего, - буркнул Санин, сосредоточенно глядя в газету.
- Что будем делать? - спросил Павел.
- Я предлагаю вернуться туда, откуда пришли, - выдвинул идею Алексей. Уж не знаю, кто здесь во что играет, но хотелось бы все-таки вернуться домой. Тем более что спектакль, кажется, закончился.
- Тогда пойдем посмотрим, как убирают декорации, - предложил Павел с надеждой в голосе.
- Пойдем, - встрепенулся Алексей. - Вы как, Дмитрий Андреевич?
- Идите, я здесь подожду, - не отрываясь от газеты, отозвался Санин.
Юноши двинулись к станции.
Через четверть часа они вернулись и опустились на корточки рядом с профессором.
- Ну что? - спросил Санин.
- Да все то же, - недоуменно ответил Алексей. - Жандарм, железнодорожник. Подошла еще парочка в костюмах начала того века. Ничего не понимаю.
- Ну, тогда идемте в поселок. - Санин поднялся и сложил газету.
* * *
Они снова шли по дорожке. Солнце, не по-августовски горячее, все еще ярко светило через кроны деревьев, согревая землю. Все трое молчали, пытаясь осмыслить только что увиденное, услышанное и прочитанное. Логического объяснения не находилось, а фантастические предположения, вежливо постучавшись, пока еще не решались проникнуть в их сознание.
Наконец после очередного поворота они вышли к окруженной высоким забором даче. Было видно, что размер участка во много раз превышает стандартные советские шесть соток. На полянке с аккуратно постриженной травой перед входом на веранду большого дачного дома, весело переговариваясь и хохоча, играли в крикет юная барышня в кружевном платьице и шляпке и юноша в дореволюционной форме студента.
Павел с Алексеем переглянулись и посмотрели на Санина. Оба прекрасно помнили, что по дороге на станцию этой дачи они не видели, хотя шли практически след в след по своему прежнему маршруту.
- А-а-у-а-а... - выдавил Павел.
- Что за шутки?! - ошарашенно произнес Алексей.
- Ну что же, дорогие мои историки, - почему-то очень спокойным голосом отозвался Санин, - факты мы собрали. Давайте анализировать.
Он отошел к краю дорожки, присел на скамейку, оказавшуюся там как нельзя более кстати, и развернул газету. Алексей и Павел сели рядом с ним.
- Что скажете, глядя на сие издание, коллеги? - осведомился Санин.
- Сделана в соответствии с традициями и правилами грамматики начала двадцатого века, - заметил Павел.
- Бумага не пожелтела, так что изготовлена недавно, - добавил Алексей.
- Больше ничего интересного не находите? Студенты пожали плечами.
- Гаврила Принцип действительно стрелял в эрцгерцога Фердинанда двадцать восьмого июня четырнадцатого года, но по григорианскому календарю, - продолжил Санин, - а в России на тот момент действовал юлианский. Так что здесь должно было бы значиться шестнадцатое июня четырнадцатого года. Нестыковочка.
- Уф, - облегченно выдохнул Павел, - значит, грубая подделка. Кто-то шутки шутит, и не очень грамотно с исторической точки зрения.
Однако он тут же запнулся, проследив за взглядом Алексея, обращенным в сторону игроков в крикет.
- Если бы я хотел пошутить, обладая такими возможностями, - откашлялся Санин, - я бы просто выпустил репринтное издание газеты, повествующей об этом покушении. В публичной библиотеке ее скопировать несложно. Но в той газете никогда не могло бы быть напечатано вот это.
Он перевернул страницу:
- "Вчера на ученом собрании Санкт-Петербургского Императорского университета доктор исторических наук, профессор А. И. Кричев выступил с докладом о значении создания Великорусской унии в тысяча семьсот сорок первом году. С точки зрения профессора, данная уния явилась не только решающим шагом к созданию Российской империи в том виде, в котором мы видим ее сейчас, но и послужила прологом к формированию великого общеславянского государства, которое объединило бы славянские народы всего мира под державным скипетром дома Романовых-Стюарт. Такое государство могло бы раскинуть свои границы от Балкан до Тихого океана, неся мир и процветание всем ее подданным. Несомненно также и то, что державный город Константинополь (ныне именуемый Истамбул) - колыбель православия, по причинам религиозным, историческим, культурным и этическим должен быть возвращен в зону влияния православия и стать одним из форпостов единого славянского государства на южных морях. Надо ли говорить, что православные греки, без сомнения, с радостью примут правление православного дома, который защитит их как от исламского ига, так и от давления чуждого им католического и протестантского мира. Таковые задачи собирания всех славянских и православных народов под крышу единого государства, отвоевание города Константинополь у султанов, очевидно, и должны стать главными задачами российской геополитики на ближайшие годы. Собравшиеся с большим энтузиазмом встретили выступление профессора А. И. Кричева. После окончания речи ученого аплодисменты не смолкали не менее получаса".