- Дмитрий Андреевич, - с надеждой произнес Алексей, - а может, у нас еще получится вернуться? Что, если еще разок пройти по тому месту? Ну да, мы там уже два раза проходили... А если время выбрать? Давайте все же попытаемся. Шутки какие-то уж больно неприятные и непонятные. Хотел бы я знать чьи.
- Боюсь, что знаю, - нахмурился Санин.- Ладно, други мои, обсуждения пока закончим. Наблюдать, анализировать, думать. Сейчас нужно понять, что происходит вокруг и как нам себя вести. А теперь всем спать.
Он поднялся и направился к выходу.
- А все же, почему из Варшавы? - спросил вдогонку Алексей.
- Все очень просто, - задержался Санин. - Если события пойдут без серьезных отклонений, то скоро Варшава окажется прифронтовым городом, потом будет оккупирована немцами. Уйдут они оттуда только после поражения в восемнадцатом году, передав власть уже польскому правительству, так что проверить все, что мы сейчас наговорим, будет очень проблематично. Ладно, спокойной ночи. Да, прежде чем ложиться, запрячьте поглубже все, что не соответствует... началу двадцатого века.
* * *
Ночь, однако, оказалась не слишком спокойной для Павла и Алексея. Оба ворочались и не могли сомкнуть глаз, переживая события прошедшего дня. Случившееся с ними казалось невозможным, невероятным, немыслимым... но это была та реальность, которая окружала их отныне. Достаточно было подойти к окну и выглянуть на улицу или спуститься на первый этаж (что оба неоднократно делали), чтобы убедиться в этом. Оба заснули далеко за полночь.
Утром разбудил их Санин. Первым делом оба студента бросились к окну в надежде увидеть там типичный дачный пейзаж начала двадцать первого века. Но их ждало разочарование. Прямо под их окнами на качелях раскачивалась дочь инженера Байера в своем легком платьице и шляпке с широкими полями. Спустившись вниз, они умылись и позавтракали овсяной кашей вместе с семейством Байеров, после чего Карл Байер предложил проводить гостей до поезда. Юноши переглянулись, соображая, что делать дальше. Обоим стало ясно, что поехать по железной дороге они могут, только заплатив за билет местными деньгами, которых у них не было.
Поблагодарив гостеприимного хозяина, Санин как ни в чем не бывало принялся собираться и тут же "обнаружил", что его бумажник куда-то пропал. Следующий час прошел в поисках бумажника по всему дому и участку, после чего всем "стало ясно", что незадачливый историк потерял его в поезде или в блужданиях по дачному поселку. К удивлению Алексея, инженер Байер, расстроившись так, словно это он потерял деньги, тут же вручил Санину пятьдесят рублей ассигнациями, заверив, что готов ждать возврата долга столько, сколько будет нужно, потому что порядочные люди должны помогать друг другу.
Почему-то именно в этот момент Алексей с особой четкостью осознал, что происходит нечто действительно серьезное. До сих пор весь этот антураж столетней давности - костюмы, паровозы, обороты речи - казался ему бутафорией, театральщиной, которая вот-вот кончится, актеры снимут маски и все будет как прежде. Но теперь он увидел человека, без всякой наигранности поступающего так, как поступать в мире Алексея было невозможно по определению. И тогда студент по-настоящему испугался. В голове пронеслась детская мысль, что-то вроде: "Мама, я хочу домой!". Но этот чудной и чуждый мир от этого не заколебался и не исчез, а, напротив, продолжал стоять так же незыблемо. Так же нежный ветерок колыхал листву деревьев, то же солнце освещало уютный домик инженера Байера.
В сопровождении семейства Байеров пришельцы из двадцать первого века двинулись на станцию. Следуя совету Дмитрия Андреевича, студенты старались как можно меньше общаться с окружающими, внимательно наблюдать и запоминать все, что происходит вокруг. В глубине души оба надеялись, что вот-вот мелькнет какая-то деталь, которая позволит им рассмеяться и закричать: "Обманули!". Появится ли у кого-то в руках транзисторный приемник, проедет ли по дороге "Лада" десятой модели, пролетит ли в небе реактивный самолет. Но ничто не давало повода усомниться в том, что они находятся в начале двадцатого века. Одежда, чернильницы и ручки со старомодными перьями, мебель на даче Байеров, костюмы встречных дачников - все будто назло говорило: "Вы попали в другое время, в другой мир, ребята".
На станции, не принимая никаких возражений, инженер купил своим гостям билеты до Петербурга, в вагон второго класса. Через четверть часа к перрону подкатил уже знакомый невольным путешественникам во времени поезд, на котором они и отправились в пока неведомый им Петербург этого мира. Разместившись в купе на деревянных полках, они с интересом рассматривали попутчиков. Теперь их уже интересовали не столько одежда или мелкие предметы быта, сколько то, как держались окружающие их люди. Выглядывая в окно вагона, они с удивлением обнаружили" что здесь нет той суетности и нервозности, к которым они привыкли в своем мире. Только люди низших сословий, крестьяне и ремесленники в вагонах третьего класса, еще как-то напоминали типичных пассажиров российских электричек начала двадцать первого века. Остальные же выглядели куда как более преисполненными чувства собственного достоинства, покоя и уверенности в завтрашнем дне, чем их далекие потомки. Это касалось даже степенного кондуктора (он шествовал по вагонам точно фабрикант, который осматривает свою собственность) и неизменных жандармов на платформах.
На протяжении всей дороги путешественники хранили молчание, лишь изучая обстановку и людей. Стук колес и периодические свистки паровоза убаюкивали, хотя на душе у Павла и Алексея было неуютно. Пугала окутавшая их неизвестность. Один Санин, казалось, был невозмутим и даже, как предположил Алексей, чувствовал себя значительно комфортнее, чем в их мире.
Примерно через час после отправления поезд прибыл на Финляндский вокзал Санкт-Петербурга... здешнего Петербурга. С первых же минут пребывания в городе они поняли, что он очень сильно отличается от знакомого им. Естественно, что Финляндский вокзал отличался от известного им, построенного в семидесятые годы. Но сразу стало ясно, что располагается он в другом месте. Невы в пределах видимости не обнаружилось. К вокзалу подступали дома типичной европейской застройки конца девятнадцатого века. Кварталы заводских корпусов и рабочих домиков уходили на север, улицы с более затейливо украшенными доходными домами убегали на юг. Первое, что сделал Санин, покинув вокзал, - осведомился у городового, где можно снять недорогие меблированные комнаты. Оказалось, что нужный им дом находится прямо напротив вокзала. Им досталась узкая, обставленная незатейливой мебелью, включавшей три железные кровати, комната привокзальной гостиницы. На большее со скудными деньгами, имевшимися в их распоряжении, они рассчитывать не могли.