Натаниэль склонился над лоханью - еще немного, и пылающее лицо превратит воду в кипяток.
-- Когда Роуэн со своим возлюбленным скрывалась от орлесианцев, за ними не таскался обоз с прачками и судомойками. Что не было зазорно будущей королеве, не окажется зазорным и дочери тейрна. И уж тем более - Стражу, среди которых былые звания не имеют значения. - Она усмехнулась. - А руки... Люди твоего отца испортили мне лицо, так что руки уже не имеют значения.
-- Вы были сами виноваты!
-- Конечно. Хотя бы в том, что не оказались овцами, безропотно позволившими себя зарезать.
Элисса бросила в лохань тугие жгуты выжатого белья, подхватила ее, упирая в бок, точно деревенская баба.
-- Закончишь - зайди ко мне. Туда, где был кабинет эрла. Поговорим.
Натаниэль с отвращением бросил на лавку мыльную одежду, тоскливо выругался. Кажется, проще было все-таки сдохнуть.
Пока он бродил по людским помещениям, было еще терпимо - ребенку нечего делать в тех частях замка, где обитает и работает прислуга, нахватается еще неподобающего, не ровен час. Но когда Натаниэль зашел на господскую часть замка, сознание потери ударило под дых, скрутив не на шутку. Вот здесь, вдоль длинного перехода, висели портреты предков, вплоть до самого основателя. А вот в этом коридоре - он прислонился лбом к камню, смаргивая с глаз пелену -- не было видно стен под гобеленами, собственноручно выткаными матерью. Дверь в кабинет отца словно стала меньше, но все равно пришлось долго собираться с духом, прежде, чем постучать. Отгоняя наваждение - стоит открыть дверь, и отец поднимет голову от бумаг, улыбнувшись, укажет в угол, где стоял мягкий пуфик и этажерка с картами. Натаниэль тихонько устраивался в этом углу, разворачивал карты, представляя себя капитаном, ведущим корабль в неизведанные земли. Там были дикие звери, кровожадные варвары и смуглые красавицы от которых он, по младости лет, не ожидал ничего, кроме восхищения мужественным капитаном и "трепетного поцелуя" -- почему трепетного, кто его знает - теперь. Из дальних странствий возвращал голос отца, говоривший, что на сегодня дела закончены - и тогда можно было взобраться к нему на колени, обхватив руками за шею и потребовать историю "про войну". И отец рассказывал - как прогоняли с родной земли орлесианцев, про молодого принца Мэрика, про будущего эрла Южного Предела и ... про Брайса Кусланда, чья дочь теперь распоряжается в чужом замке, точно в своем.
Он снова сморгнул - Создатель, да что с ним такое, точно баба - и все же заставил себя постучать. Голос с той стороны согнал морок, и в кабинет Натаниэль входил уже зная, что там тоже все будет не то и не так.
По большому счету внутри мало что изменилось, только стол, который отец содержал в образцовом порядке, был завален свитками, картами, стопками пергаментных листов, и пуфик в углу исчез, зато появилось несколько стульев - то ли для советников, то ли для посетителей. Хвала Создателю, она встретила Натаниэля не за столом, обернулась от полки с книгами, указав на стулья - выбирай, мол, какой больше нравится. Садиться Натаниэль не стал - прислонился к косяку, скрестив на груди руки. Элисса пожала плечами, устроилась боком прямо на столе. Отец убил бы, если бы узнал, -- подумал было Натаниэль и миг спустя вспомнил, что отцу уже все равно.
-- Для начала: я отправила прошение к ее величеству, -- сказала Элисса, не утруждая себя приветствием. - Твой отец слишком ей досадил, так что Анора не стала уточнять, остался ли кто из наследников жив, прежде чем объявить имение выморочным... про Томаса ты знаешь, наверное.
-- Нет.
-- Он погиб, защищая Денерим.
-- Ты помогла? - усмехнулся Натаниэль.
-- Поверь, на Хоу свет клином не сошелся, -- она вернула усмешку. -- В тот день у меня хватало куда более важных забот, чем вспоминать про твоего братца. Да и вряд ли он знал... Тогда много достойных людей погибло, -- на ее лице промелькнуло нечто... слишком мимолетное, невнятное.
Натаниэль вспомнил, что ее любовник погиб тогда, убив Архидемона. Впрочем, вряд ли такие, как она, способны любить и скорбеть. Наверняка на корону целилась, да Собрание Земель по-другому повернуло.
Элисса меж тем продолжала:
- Хорошо, чтобы раз и навсегда закрыть тему: я не видела, как погиб Томас, не знаю, что случилось с эрлессой... и Делайлой тоже. Могу поклясться чем угодно.
-- Не надо, -- хрипло сказал Натаниэль.
Все равно никаким ее клятвам он не поверит.
-- Как хочешь. Возвращаясь к... Я написала королеве, и еще одно письмо ушло к эрлу Брайланду, думаю, он за тебя похлопочет с радостью. Эрлинг, скорее всего не вернешь, но ее величество славится справедливостью, так что в правах тебя восстановят, а выморочных имений сейчас более чем достаточно, хотя придется потрудиться, чтобы после мора вернуться к нормальной жизни.
-- От тебя я не приму ничего.
-- От ее величества. Ее ошибка, она и исправит.
-- С твоей подачи. Нет.
-- Тогда зачем ты здесь? - она сложила руки на груди точно так же, как Натаниэль, глядя на него, чуть склонив набок голову.
Самым честным было бы ответить "не знаю", развернуться и уйти - в этот раз насовсем, но идти по-прежнему было некуда. И поэтому Натаниэль сказал.
-- Я хочу стать Серым Стражем.
Если все равно умирать, то лучше умереть героем, чем предателем.
-- Ты не понимаешь, о чем просишь, -- она покачала головой. - Скверна в крови, которая сожрет тебя задолго до того, как успеешь состариться. Впрочем, скорее всего, и до Зова дожить не придется - куда чаще Стражи погибают от меча, нежели от скверны, как это было здесь, совсем недавно. И о них забывают, едва отгорит погребальный костер - если будет, что сжигать. Большую часть тех кто пропал в этой башне, так и не нашли.
-- Все равно, -- набычился Натаниэль.
Она усмехнулась, и усмешка выглядела горькой. Помолчала.
-- Хорошо. Тогда давай начистоту - стать Серым Стражем здесь и сейчас - значит, подчиняться непосредственно мне. Убийце, предательнице и, какие там еще титулы у исчадия тьмы, которым ты меня считаешь...
Натаниэль похолодел - вот сейчас она и отыграется за все дерзкие слова, что он наговорил.
-- Мне, в общем, плевать - в Ферелдене немало народа только и мечтает о том, чтобы сунуть нож мне под лопатку, одним больше, одним меньше. Впрочем, от таких как ты скорее дождешься перчатку в лицо, чем стрелу в спину. Мне плевать, что ты то и дело пытаешься укусить - оскорбление как выпивка, действует лишь когда проглотишь. Но я совершенно не хочу сражаться бок о бок с человеком, который в разгар боя будет думать не о том, как уцелеть самому и прикрыть остальных - а о том, как красиво погибнуть. Со своей жизнью ты можешь делать что хочешь, но если ты идешь сражаться не один, значит, на кону не только твоя жизнь.
-- Откуда... -- выдохнул он.
Ну не может же она мысли читать, это даже маги не могут.
-- Я не слепая, Натаниэль, - она вздохнула. - А еще слишком хорошо помню, что творилось со мной два года назад... тогда из меня выбила дурь одна старая мудрая женщина. Я так не умею, да и слушать ты не станешь - меня.
-- Ты смеешь равнять меня с собой? - взвился Натаниэль.
-- А почему нет? - хмыкнула она. - Кровь у нас тобой одинаковая... красная, или голубая, как тебе будет угодно. Возраст - почти одинаков, и воспитание - тоже. С поправкой на те годы, что ты провел в Вольной Марке, но...
Натаниэль сжал кулаки, шагнул вперед, нависая. Повторил:
-- Да как ты смеешь!
Она не отвела взгляд, и как ни старался. Натаниэль не увидел в нем ни злорадства, ни ненависти.
-- Смею. А вот как ты собираешься служить под моим началом - не знаю. Поэтому - нет, Натаниэль. Из моих рук чашу Посвящения ты не примешь.
Гнев схлынул так же резко, как появился, оставив лишь пустоту и усталость.