— Это оригинальный экземпляр?
Она указывает на маленькие буквы и цифры на кончике карандаша.
— Да. — Она выходит в интернет и дает мне еще один адрес.
Студия «Сакура» оказывается небольшой, с ветхим фасадом, окно заставлено цветами, из-за чего практически не видно, что находится внутри. Табличка на двери говорит: «Только по предварительной записи». На мой стук никто не реагирует.
Заворачиваю за угол и, чтоб посмотреть в окно, забираюсь на ящик. Небьющееся стекло грязное и загорожено ржавой решеткой. Ну, хоть внутрь заглянуть есть возможность. Вижу верстак и кучу инструментов. В задней части погрузочная зона и ноутбук. Экран горит, скринсейвер скачет из угла в угол.
«Вы не поверили бы, с какой скоростью он их меняет».
Разве? Все эти эскизы...
Вычурные карандаши должны к нему вернуться.
Дергаю решетку на окне. Она ржавая, но прочная. Провожу большим пальцем по болтам, что удерживают решетку. Можно было бы их открутить при помощи гаечного ключа, но, конечно, придется попотеть. Даже не разбивая стекла, можно было бы открыть окно. Можно было бы проникнуть внутрь и выбраться оттуда, и никто бы ничего не заметил. Можно было бы снять копии того, что хранится в компьютере. Карандаши отгружаются отсюда. Можно было бы найти адрес. У нас есть адреса последних местоположений Ползина, но никакой конкретики в отношении Кита.
У Кита может иметься счет.
Решаю по-быстрому сгонять в хозтовары. Вернусь, когда стемнеет. В голове уже формируется список покупок.
Глава 17
Кит
С последнего визита в студию прошло три месяца. Слишком много.
Временные промежутки между посещениями становятся все больше и больше.
Когда Арчи впервые отправил меня на задание, казалось, все пройдет быстро и легко. Мне было известно о нависшем над отцом облаке подозрений, несколько месяцев я проходил обучение, а Арчи приводил в движение необходимые механизмы, чтоб протолкнуть меня в ближний круг Ползина. Он договорился, чтоб я стал руководителем мобильной охраны Ползина. Парень, что был передо мной, очень кстати облажался и скоренько исчез.
Мне сказали, что работа будет заключаться в присмотре за Ползиным во время выездов. Прозвучало идеально: у меня был бы доступ к тщательно охраняемым резиденциям Ползина плюс возможность следовать за ним по всему земному шару. Удобный пьедестал, откуда можно выследить и стащить Рок-файл. Не говоря уже о том, что мне не пришлось бы изо дня в день жить с ублюдком-психопатом.
Мне думалось, месяц. Край — два, и я бы все закончил. Файл под защитой, имя отца обелено, и на все вопросы даны ответы.
Но вот он я, по-прежнему на том же месте. Два года спустя вопросов стало больше, чем было вначале. Вопросов, на которые, я уверен, файл не ответит.
В моем представлении большую часть времени Ползин должен был проводить в одном из своих домов, и за ним бы присматривала команда домашней охраны. В конце-то концов, человек же не может все время переезжать с места на место.
Оказалось, может. По своей природе Ползин дерганый и не остается на одном месте дольше недели. Я постоянно на телефоне и обязан мчаться туда, где ему понадобился. У этого мужчины патологическая потребность дергать за веревочки. Но время от времени у меня появляются несколько драгоценных дней, которые я могу потратить на себя. Например, как сейчас. У него нарисовалась новая игрушка, и они поехали «поиграться» в дом на Черном море. А я приехал сюда, в свое пристанище.
Арчи не в курсе, что я здесь бываю. Он пришел бы в ярость, если б знал. Он учил меня, что иметь связь с жильем или человеком равно иметь слабое место.
«Помни: человеку вроде тебя, помимо всего прочего, необходимо быть недосягаемым. Дом, друзья — это роскошь, которую до окончания дела ты не можешь себе позволить».
По большей части я придерживался правил Арчи. Покинул свой дом, изолировал себя ото всех друзей, включая талантливых великодушных художников, с которыми работал бок о бок в основанном с моей помощью коллективе. Было тяжело. Но единственное, от чего отказаться я так и не сумел, — это от искусства. От человека, которым я был раньше, должно было остаться хоть что-то. Хоть какая-то связь, которая однажды сможет вернуть меня домой. Не имеет значения, насколько отстойной становится жизнь. Знание, что у меня имеется нора, делает ее терпимой.
Заключенное мной соглашение на оплату этой дерьмовой студии до смешного замысловатое. Деньги проходят через десятки счетов и только потом попадают в риэлторскую контору, и нет никакой опознавательной информации о владельце. На звонке приклеено «Д. Смит», но нет телефона. Платежи за коммуналку и имущественные сборы покрываются агентством, за эту услугу я плачу нехилую премию. Камер наблюдения у здания нет. Охраны нет. Даже химчистки нет.