«Разве я сам сделал бы иначе?».
— Давай разберемся, верно ли я понимаю. Ты считаешь, что, убрав меня с дороги, сможешь убить Ползина?
Глаза Уилла сверкают.
— Убрав тебя с дороги, я преспокойно его убью. Остальные парни — обычные отморозки. С ними легко справиться.
Меня подташнивает от мысли, сколько частичек своей души я продал за последние два года ради сохранения жизни Ползину. Впустую.
Стиснув зубы, говорю:
— Ты не можешь просто взять и убить его, Уилл. У него есть страховка — информация, которая нанесет вред бесчисленному количеству людей, и в случае его смерти она будет опубликована.
Уилл прищуривается.
— Это твое задание? Вернуть информацию?
— Хочешь сказать, ты не в курсе? — Мой тон язвительный. — А я-то считал, что у тебя есть все ответы.
Его темный, бездонный взор не излучает удивления. И тогда мне приходит в голову, что он знает больше, чем я могу помыслить. Мнение подтверждается, когда он выдает серьезным тоном:
— Полагаю, мы говорим о Рок-файле?
От этих слов весь воздух из легких испаряется, и я широко разеваю рот. И, в конце концов, умудряюсь выдавить из себя:
— Что тебе известно о Рок-файле?
— Да почти ничего, — признается он. — Возможно, я знаю чуть больше тебя.
Сейчас полдень. Мне нравится здесь находиться в это время суток из-за того, как с западной стороны струится солнечный свет. Я никогда не видел Уилла при естественном освещении, но ему подходит, придает живости — сиеновых бликов темным волосам, неожиданный оттенок, которого он, скорее всего, даже не замечает, или ему плевать. У щетины на щеках тоже есть этот оттенок. Не такой уж он и злорадный, каким хочет себя изобразить. И надет на нем вовсе не привычный черный прикид — пиджак скорее серый, чем черный, под ним белая футболка, повседневный туалет абсолютно не скрывает мускулистое телосложение.
— И что же такого ты знаешь о Рок-файле, чего не знаю я?
Он спокойно и молча меня разглядывает. Он что-то знает? Он собирается мне рассказать? Может, он пришел сюда и не для того, чтоб меня убить, но у него нет причин мне доверять.
Я жду и рассматриваю крошечные морщинки в уголках его глаз, при дневном свете их видно лучше. Он много смеется. Или раньше смеялся. Еще я вижу, что в детстве у него были веснушки. Здоровый как яблочный пирог — вроде так говорят американцы? Идеальный бойскаут. В отличие от меня. В детстве я был слабым и взбалмошным, и утонченным. Вероятно, Уилл с другими парнями в солнечную погоду играл в футбол, а я был один в своей спальне и лихорадочно делал наброски своих подростковых желаний.
Уилл произносит:
— Ты веришь, что файл у Ползина?
Деревенею.
— Разве нет?
Уилл качает головой.
— Нет, — шепчу я. — Этого не может быть. Он уже выдавал оттуда информацию.
— Он купил эту информацию. У него ее нет, но ему может быть известно, у кого есть. Хотя он может и не знать, где найти этого человека. Если б знал, скорее всего, был бы мертв.
Сердце долбится в груди, я стараюсь переварить новую информацию.
— ЦРУ это известно наверняка?
— Наверняка? — Он пожимает плечами. — Я не в курсе, но они в это верят. Довольно решительно. А если ЦРУ верит, думаю, у них на то есть причины.
Ну, разумеется.
Последние два года я работал на Ползина, имея две цели: во-первых, защитить его и тем самым предотвратить утечку файла; и, во-вторых, возможность поиска. Из-за этой мысли меня переполняет отчаяние. С таким же успехом все это время я мог бы биться головой о кирпичную стену.
Черт, мне нужен этот файл.
Поднимаюсь с дивана и делаю шаг к Уиллу. От безысходности говорю:
— Послушай, пожалуйста, дай мне неделю. Имеется в виду до убийства Ползина. Больше я ни о чем не прошу, Уилл. Только одну неделю.
Молчит он очень долго. Потом шепчет:
— Для чего тебе неделя?
— Прикину, с чего начать поиски файла.
— У тебя уже было два года, — подсказывает Уилл.
— Да, но я считал, что он у Ползина. Теперь мне известна другая информация.
— Ты даже понятия не имеешь, с чего начинать. Что даст неделя? Разве что, — он пожимает плечами, воплощение беспечной силы, — когда Ползин умрет, файл увидит свет. Убийство Ползина придаст его огласке — так говорят мои приятели из ЦРУ. Может, они считают, что владелец выкинет его на продажу, или кто его знает. Они считают, что все изменится и привлечет внимание...