По прошествии некоторого времени я приникаю ближе.
— Мне нравится этот лук. — Слегка задеваю губами его ухо, серебристый кафф. Черт, какой он притягательный.
Он оборачивается и встречает мой взгляд. Наши лица так близко друг к другу, чувствую на губах его дыхание.
— Нравится? — Его голос вроде бы звучит тихо, но очень отчетливо, и внутри у меня все переворачивается.
Это голос Кейт. А благодаря подводке, украшениям и тому, как волосы собраны на затылке, на секунду он становится Кейт. Пульс разгоняется.
Он подмечает мою реакцию, и что-то в выражении его лица меняется. Он выглядит настороженным.
— Знаешь, — говорит он, — иногда мне любопытно: может, я тебе больше нравлюсь в женской одежде?
От удивления я вздрагиваю.
— О чем ты?
Он фыркает и хохочет.
— А сам как думаешь?
Таращусь на него, не имея понятия, на что он намекает.
— Для чего ты это делаешь? — наконец-то спрашиваю я. — Имеется в виду переодеваешься в Кейт. — Мы никогда это не обсуждали. — Ты это делаешь из личных предпочтений? Или только из-за работы?
Он глазеет на меня.
— Тебя напряжет, если дело только в работе?
— Напряжет? — Зачарованно на него смотрю. Почему он вообще сомневается? Сумасшествие. Он — Кит. — Как ты можешь так думать? С чего бы меня напряжет?
— Потому что тебе очень нравится. — Он вглядывается в мое лицо. — Ничего не имею против, но это… знаешь… не является частью моей индивидуальности. А ты би, так ведь?
Хмурюсь, не понимая, к чему он клонит.
— Какое это имеет отношение к вышесказанному?
— Не знаю. — Он пожимает плечами. — Может, тебе хотелось бы, чтоб я был Кейт.
Злобно на него смотрю.
— Все устроено не так. Ты же знаешь.
Он удерживает мой взор. Гнев затухает. И он отводит глаза.
— Знаю. Прости.
— Эй. — Незаметно скольжу рукой к лежащей на бедре ладони и пропихиваю под нее мизинец. — Сказать по правде, да, ты нравишься мне в платье. И в костюме, и вот так. Ты понравишься мне любым, каким только захочешь быть. Потому что речь идет о тебе — человеке. А не о тебе — гендере. — Льну ближе, голос сипит: — Хотя если иногда я и прихожу в восторг от тебя в женских трусиках… Боже, а чего ты ожидал?
— Думаю, это немного эротично. С тобой. Ты так реагируешь. — Кажется, он подавляет улыбку. — Видел бы ты свое лицо, Уилл. В тот первый вечер.
Жар охватывает мою шею, я вспоминаю, как он задрал свое платье и явил мне себя.
— Твое выражение лица, — продолжает он, — охереть как бесценно…
— Простите, — раздается голос, — джентльмены, пожалуйста, пристегните ремни. — Вздрогнув, мы оба вскидываем головы. Над нами склонился сотрудник экипажа. Смущенно улыбается. — Мы вот-вот попадем в зону турбулентности.
Отчего наша беседа, как только стала интереснее, подходит к концу. А, может, оно и к лучшему.
Мы пристегиваемся и благополучно переносим тряску. Как только все начинается, раздается объявление, что на несколько минут свет в салоне будет выключен. Кит направляется в уборную. Пока его нет, я размышляю о том, что будет дальше. В Лондоне сейчас полночь. Обычно управление размещает меня в их излюбленной гостинице «Гемпшир» неподалеку от главного офиса, но Кит забронировал небольшой бутик в другой части города. Опять новые имена. Реальное шпионское дерьмо.
В салоне повисает тишина.
В студии мы с Китом детально разработали план. Я вновь встречусь с агентом Вагнер. Я должен сказать, что ко мне приходил мужчина по имени Борис и поведал кое-какие крупицы информации: якобы Ползин выяснил, где находится Рок-файл, и стремится его заполучить. Смысл в том, что вначале мне нужно добраться до файла и перехватить Ползина. Моя мнимая причина для встречи с ней — узнать, куда направляется Ползин.
ЦРУ не в курсе, где файл, но мы надеемся, что он вдохновит выдать мне чуть больше известных им сведений.
Кажется, Борис был одним из охранников Ползина, остался им недоволен и в самом деле передал информацию ЦРУ. Кит утверждает, что за это Ползин его убил, но ЦРУ об этом вряд ли известно. Кит считает, ЦРУшники поверят, что Борис ушел в тень и вполне мог вручить столь лакомый кусочек.