И я этого хочу. Невыносимо.
— Боже, как ты прекрасен, — бормочет Кит и проводит руками по моим бокам.
Подаюсь навстречу его прикосновениям, кожа странно чувствительная, вся оборона летит в окно. Выгибаюсь и гортанно рычу. Почти с сожалением он произносит:
— Нам нужна смазка.
— У меня в сумке есть, — хриплю я. — В боковом кармане. Презервативы тоже.
Взгромоздившись на меня, он замирает. А я почти хохочу. Ага, я захватил смазку. Парень, который не разрешает другим парням себя трахать. Кого я обманываю?
Он грациозно отходит от кровати, достает смазку и презервативы, бросает их на матрас и быстро снимает остатки одежды. Завороженно наблюдаю. Его великолепный покрасневший член напряжен и возбужденно пульсирует.
Стаскиваю джинсы и белье.
Закончив, обнаруживаю, что он стоит рядом со мной. Мне нравится, как он осматривает, обследует мое тело. Словно я принадлежу ему, и это доставляет ему удовольствие.
В его взгляде есть нечто одухотворенное. Понятия не имею, почему это должно облегчить задачу впустить его в свое тело. С таким же успехом он мог бы нашептывать сладкую чушь мне на ухо. Он смотрит на мое тело, как на инструмент, на котором собирается сыграть, как на картину, написанную для перформанса, и мне хочется стать совершенным. Идеальным.
Лучшим.
— Расставь ноги шире, Уилл.
Голос низкий и тихий, и очень уверенный. Подчиняюсь и раздвигаю бедра.
— Руки за голову, и согни ноги. Колени подними.
Его взгляд, словно долбаный лазер. Такой сконцентрированный. Делаю, как он говорит. Он окидывает меня взором.
— Теперь, — продолжает он, — опусти колени вбок.
В этот раз я медлю. Встречаю его безжалостный взгляд. Он вздергивает бровь.
С трудом сглатываю, потом выполняю команду. Чувствую, как растягивается внутренняя часть бедер — я не самый гибкий в мире парень, да и поза беспощадная. И тем не менее есть нечто удовлетворительное в физическом дискомфорте, в том, что я полностью выставляюсь напоказ, открываю взгляду Кита самую интимную часть своего тела. Словно ради него я подвергаю себя испытанию.
Меня беспокоит, что не удается его прочитать. О чем он размышляет? Из-за густого румянца пылает лицо, и мне думается: «Лучшим? Реально?». Может, я не так уж и хорош, как полагал.
Взгляд Кита — луч лазера.
Наконец-то он говорит:
— Мне очень нравится, Уилл. Можешь догадаться почему?
Слегка качаю головой, я онемел от смущения и пребываю в ужасе от удовольствия.
— Потому что тебе сложно, но ты все равно делаешь. Это усилие — для меня — самое главное.
С губ срывается стон, не знаю, то ли от наслаждения, то ли от чего-то другого, но сказанное им… он будто бы прочитал мои мысли или же просто догадался. Он понимает меня как никто другой. Словно он отыскал извилистый путь, что ведет к этой секретной части моей души.
Кит улыбается, потом забирается на кровать и тянется за смазкой. Снимает крышечку и льет жидкость на пальцы.
— Давай тебя подготовим, — ласково произносит он, и я опять издаю стон. Хочется протянуть к нему руку, но он сказал держать их за головой. Что я и делаю, сжимаю собственное запястье, будто тисками.
Кончики влажных пальцев скользят по ягодичной складке, лишь слегка задевают, пока никаких намерений. Бедра из-за усилий дрожат. Пытаюсь не шевелиться. Позволяю происходящее.
Кончики пальцев дрейфуют выше, минуют мой вход, слегка касаются промежности. По пути он оставляет дорожку охлаждающей смазки.
— Подними бедра, — говорит он и вновь открывает бутылку.
Выполняю, смещаю бедра таким образом, будто предлагаю ему свой член. Он наносит больше смазки и пробегается по нему пальцами, и в этот раз касается моего входа.
Ахаю и от одного беглого касания зажимаюсь. Он усмехается над моей реакцией, пожирает меня тревожным и вместе с тем одобрительным взглядом.
Он медленно выписывает круги, ласкает меня, неустанно касается, словно у нас в запасе время всего мира.
— Ты очень напряжен, — бормочет он. — Ты делал это раньше?
— Давно. — Очень давно. Лет десять назад.
Его пальцы замирают.
— Ты не обязан.
— Я хочу. — Он понятия не имеет, насколько сильно. Ну, теперь, похоже, понимает, потому что в моем голосе звучат нотки долбаного отчаяния.