— Механика? Да. Так ездит дома мой отец, и он заставил меня научиться. Сказал, что водить автомат — это все равно что «позволить машине управлять тобой».
Лоренцо усмехается.
— Не могла бы ты следовать за фургонами в машине с Габриэллой? В фургоне все не поместятся, нам не хватает двух мест, поэтому сегодня я взял с собой машину моего дяди, чтобы кто-то поехал. Я планировал вести ее сам, но один из водителей фургона отказался, и...
Я его прерываю.
— Конечно. Я поведу машину. Неважно, что у меня нет итальянских водительских прав?
— Просто возьми с собой паспорт и водительские права из Штатов. Это все, что тебе нужно.
Perfetta.29
Как будто тучи разошлись и небеса поют для меня. Теперь нет никаких шансов, что мне придется два часа просидеть в машине с Ноем. Я буду в своей собственной машине. Неприкасаемая!
Я бегу в комнату, хватаю паспорт, запихиваю его в пластиковый пакет вместе с правами, чтобы не запачкать их песком, и спешу обратно во двор.
Ной уже внизу, и мое сердце замирает в груди, но, по крайней мере, я продолжаю идти, не ставя себя в неловкое положение. На нем темно-синие шорты и белая футболка. Его бейсболка надета задом наперед, и я ненавижу то, что сексуально он выглядит. Ублюдок, наверное, делает это специально.
Похоже, Лоренцо вводит его в курс дела. Когда я подхожу ближе он искоса смотрит на меня, и откровение прошлой ночи возвращается. НОЙ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ, И ЕМУ ЭТО ПОНРАВИЛОСЬ.
— Одри.
Я моргаю и понимаю, что Лоренцо говорит со мной.
Он звенит ключами перед моим лицом.
— У тебя все в порядке с машиной? Она припаркована у входа. Ты можешь следовать прямо за фургонами. Мы поедем на пляж на машине.
Я улыбаюсь, беру ключи и отправляюсь в путь.
— Да. Давай сделаем это.
Когда я выхожу из ворот церкви Святой Сесилии, чтобы найти машину, которую мне поручили вести, мне кажется, что меня разыгрывают. Машина дяди Лоренцо — это крошечный канареечно-желтый Фиат 500, который выглядит так, будто был выпущен, когда по земле еще бродили динозавры. Ее мог бы зажать в своем мясистом кулачке какой-нибудь малыш и сказать БИП БИП. Она не может все еще быть на ходу.
Это двухместный автомобиль, в багажнике которого едва хватает места для наших сумок.
Когда я сажусь на сиденье и пристегиваю то, что, очевидно, считается ремнем безопасности, то быстро понимаю, что у машины есть несколько причуд. На приборной панели нет ничего, кроме пепельницы и нескольких странно выглядящих переключателей. Ни часов, ни радио, и, что самое ужасное, нет кондиционера.
Даже с опущенными окнами это сауна.
Габриэлла терпеливо сидит, пока я дважды глохну.
— Извини, клянусь, я хорошо вожу машину с механикой, но эта немного... — я сжимаю зубы и с дрожью включаю первую передачу. — Привередливая.
— Не беспокойся. Не торопись. Я включу плейлист на своем телефоне.
Наконец — после того, как я дважды заглохла и до упора выжала передачи — моя левая нога стала единым целым со сцеплением, и мы поехали. Мы едем за вторым фургоном, по историческим римским улицам и слушаем итальянскую поп-музыку.
Я почти сразу понимаю, что ездить по Риму — занятие не для слабонервных. Туристы ходят где хотят и когда хотят (светофоры? Что это такое?), дороги неровные и ухабистые, а водители либо ползут со скоростью 5 миль в час, либо мчатся со скоростью 100 миль в час; ничего среднего нет. Мне трудно оставаться позади фургонов. Мне кажется, что мне снова двенадцать лет, и я играю в Crazy Taxi в игровом зале. Мы поворачиваем направо на улицу Виа дель Виминале, затем налево на улицу Принчипе Амедео. Грузовик сигналит, водитель мне что-то кричит, но я слишком наивна, чтобы понять, чем их обидела. На втором перекрестке мы поворачиваем направо на улицу Кавур, и группе монахинь требуется целая вечность, чтобы перейти с одной стороны на другую. Несколько студентов Линдейла в задней части второго фургона прижимают свои лица к стеклу, дразня нас.
Как только мы выезжаем из города, все становится легче. Четырехполосное шоссе напоминает мне вождение в Штатах, а когда мы набираем скорость, становится не так жарко. То есть, я все еще плавлюсь на своем сиденье, но, по крайней мере, есть хоть какой-то поток воздуха.
Единственная заминка — это когда Лоренцо свернул не на тот съезд с шоссе, и мы оказались на дороге, которая была построена для лошадей и карет. Она узкая, извилистая и петляет по местности. Живописный десятиминутный объезд включает три крутых поворота и одно очень близкое столкновение с обрывом, которое заставило меня собирать отрывки молитв из трех разных религий.
Наконец, мы возвращаемся на основное шоссе. Мы проезжаем город Террачина, и следующие двадцать минут едем по двухполосной дороге вдоль воды. Маленькие пляжи то появляются, то исчезают из виду за кустами деревьев и домами на набережной.
Фургоны замедляют ход, а затем сворачивают на небольшую парковку, расположенную примерно в четверти мили от пляжа.
— Мы не можем подъехать ближе. Не в разгар сезона, — говорит мне Лоренцо, когда мы начинаем распаковывать снаряжение из задней части фургона.
— Не беспокойся. Это здорово. Это всего лишь короткая прогулка.
Дети взволнованы больше, чем за всю поездку. Они выбегают из фургонов и собираются вокруг нас, предлагая помощь с сумками и холодильниками.
Ной на другой стороне группы — я знаю, потому что невозможно постоянно не следить за его местонахождением. На данный момент это уже привычка.
Ной смеется с Заком, а потом встает и поднимает огромный холодильник, как будто тот набит ватными шариками. Под футболкой у него бугрятся мускулы, и кажется, что он снимается в фильме с рейтингом R. Я должна отвернуться. Я так и делаю. Затем я натыкаюсь прямо на Габриэллу, и это дает свои плоды. Заклятие снято.
— Упс. Извини.
Как я узнала от Лоренцо, в Сперлонге есть два пляжа. Пляж Леванте имеет более естественное расположение под склонами холмов с песчаными дюнами и небольшими бухтами, до которых можно добраться только пешком. Звучит романтично, но это не то, на что я бы подписалась с таким количеством детей. Вместо этого Лоренцо ведет нас на пляж Поненте, который находится прямо под городом. Он окружен отелями и ресторанами, и как только мы выходим на песок, там появляется множество рядов зонтиков и шезлонгов, аккуратно выстроенных в идеальные линии. Моя склонность к ОКР просто не может не радовать.
У нас есть зарезервированное место в нескольких ярдах дальше по пляжу под группой белых зонтиков. Лоренцо бьет кулаком по плечу отвечающего за них парня, а затем мы все расходимся веером, занимая свои места на весь день.
— Намажьтесь солнцезащитным кремом! Пейте воду! Наденьте головные уборы!
Мои материнские советы остаются без внимания, так как дети срывают с себя футболки, скидывают шлепанцы и бегут прямо к воде. Я не могу их винить. Прогулка от фургонов до пляжа была достаточной, чтобы все мое тело покрылось приятным слоем пота. Просто так жарко, солнечно и ярко. Все, что я могу сделать, это бросить свои вещи на шезлонг, а затем последовать за детьми в воду, не снимая накидки.
Под ногами мелкий и мягкий песок, горячий, конечно, но я двигаюсь, чтобы не обжечь пальцы.
Теплая вода кристально чистая, и я заплываю достаточно далеко, чтобы погрузиться в нее полностью, радуясь, что дальше от берега она становится прохладнее.
Либо они обсуждали это по дороге вниз, либо дети просто знают, что нельзя заходить в воду дальше определенной точки. Они держатся ближе к берегу и плавают, обдавая друг друга брызгами и показывая себя. Сначала дети Тринити держатся вместе, но кто-то приносит водные игрушки — пляжные мячи, доски для катания на лодках, очки, трубки — и крутизна спадает. Все просто хотят повеселиться.
Я ныряю под воду и плыву. Я делаю несколько кругов туда и обратно вдоль нашего небольшого участка пляжа, останавливаясь только тогда, когда мои мышцы начинают болеть. Я выныриваю, чтобы глотнуть воздуха, оглядываясь на пляж. Ной все еще находится возле наших шезлонгов, устанавливает прохладительные напитки, раскладывает полотенца для детей. Я чувствую себя виноватой за то, что не подумала помочь. Я мысленно пометила себе не забыть и перед отъездом взять на себя большую часть работы по уборке.