Это четкое послание. Ной думает, что я прячу голову в песок. О, и посмотрите-ка, пугливый кот тоже было не в серьез. Он также думает, что я трусиха.
Я подношу ручку к своему имени и зачеркиваю его, пока в верхней части страницы не образуется большой хаотичный вихрь черных линий. Вот так.
Лучше.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ
Ной назвал меня трусихой — это маленькое коварное семечко, которое прорастает и пускает корни, пока я сижу оставшееся утро под этим зонтиком. Я пытаюсь выкинуть эту мысль из головы, убеждая себя, что это была всего лишь шутка, но мой мозг не хочет ее отбрасывать.
«Неужели я трусиха?»
Почему? Потому что не хочу ссориться с Ноем из-за того, что произошло в баре? Я просто хочу забыть об этом и жить дальше, хотя он, похоже, хочет во всем разобраться.
Чего он хочет? Извинений? Ладно. Прости, что набросилась на тебя после того, как ты меня поцеловал, но знаешь, что, мы не совсем те люди, которые целуются. Считай меня сумасшедшей, но я думала, что ты ко мне неравнодушен. Мне повезло, что ты не вонзил нож мне в сердце, когда наши губы были сомкнуты а-ля Джон Сноу и Дейенерис30.
Я пытаюсь вернуть нас на путь игривых врагов, которые хотят покончить друг с другом. Это весело! Убьем ли мы друг друга? Узнаете в следующей серии на будущей неделе!
Тем временем Ной пытается все испортить.
Что за фигня с этим загадочным флиртом?
Вздох.
Ладно.
Вот правда...
Чтобы быть предельно ясной, прямо здесь, на пляже, я знаю. В глубине ДУШИ Я ЗНАЮ. Ной довольно ясно дает понять о своих намерениях.
Но я еще не готова это признать. Как будто мой мозг защищает сердце, пытаясь уберечь его от правды.
«Вот так, вот так, малыш. Просто продолжай притворяться смущенной. Продолжай избегать его, убегать и снова купаться в море, как будто это и впрямь поможет».
В конце концов, я знаю, мне придется сорвать этот пластырь.
Но мне нравится этот пластырь. Он там уже несколько лет. Конечно, он немного запачкан по краям, а одна сторона просто болтается на ветру, но этот пластырь там не просто так. Я НЕ СНИМУ ПЛАСТЫРЬ.
Ной может идти к черту.
В середине дня я помогаю Габриэлле расставлять блюда для учеников. Повара из церкви Святой Сесилии собрали для нас отличный пляжный пикник. Тут и маленькие сэндвичи, холодный салат из макарон, итальянская газировка и свежие фрукты. Персики, вишни, дыни — все в сезон, все божественные. Я съедаю всего понемногу, стоя, как маленький нервный кролик, который может в любой момент убежать.
Ной оставляет меня в покое. Наверное, он чувствует, что я могу сломаться, если он не будет осторожен в обращении со мной.
После обеда ученики снова расходятся. Некоторые дремлют в шезлонгах. Некоторые возвращаются в воду. Я веду группу девочек на прогулку вдоль берега. Мы выбираем любимые цвета зонтиков и передаем друг другу то, что осталось от вишни. Я спрашиваю их, нравится ли им Рим.
— Все не так, как я себе представляла, — говорит Лиззи.
— Я не думала, что буду так сильно скучать по родителям, — признается Элис.
— Я чувствую то же самое, — заверяю их я.
— Но даже если я немного тоскую по дому, Рим такой классный, — добавляет Милли.
— Да, — соглашается Элис. — Когда мы вернемся осенью в школу, у нас будет, что рассказать интересного.
— И Милли точно влюбилась в одного из парней из Тринити!
— ЛИЗЗИ!
— Что?! Это правда! Мисс Коэн это не волнует. Она классная!
— Ага, а еще ТЫ влюбилась в одного из них. Так что вот!
— Все равно ничего не случится, — закатывает глаза Лиззи. — Они даже не знают о нашем существовании.
Я не утруждаю себя напоминанием о том, что отношения между школьниками в программе запрещены. Они это знают. Это все в порядке шутки. Будь мне столько же лет, сколько им, я бы делала то же самое. Эти мальчики из Тринити похожи на маленьких Джастинов Биберов — я понимаю, почему все сходят по ним с ума.
Когда наши шезлонги становятся едва различимыми пятнышками, мы поворачиваем назад, не торопясь, обшариваем песок в поисках ракушек и останавливаемся, чтобы купить фруктового мороженного у мужчины, усердно толкающего тележку вдоль пляжа.
— Не говорите остальным, что я вам это купила! — предупреждаю я, и все мы мизинцами обещаем хранить наш секрет.
Прежде чем вернуться к группе, мы доедаем наше угощение и выбрасываем улики в мусорный бак в нескольких метрах от наших шезлонгов. Затем мы снова наносим солнцезащитный крем и идем в воду.
Ной и несколько ребят катаются на буги-борде31. За день у него это неплохо получается: он бросает доску и, пробежав за ней, запрыгивает и катается на маленьких гребнях набегающих волн, а потом с уверенным смехом падает с доски.
Близится время ужина, но никто не хочет уходить. На самом деле, я уже собираюсь начать разгадывать второй кроссворд, как небо вдруг меняется. Как будто кто-то взмахнул волшебной палочкой и вызвал тяжелые грозовые тучи. В одну секунду небо становится из живописно-голубого черным и зловещим. Проливной дождь начинается так внезапно, что нам ничего не остается, кроме как позвать детей, вывести всех из воды и попытаться собрать все вещи.
Посетители пляжа совершают массовое бегство. Дети визжат, смеются, жалуются, пытаясь найти любое укрытие.
— Не стойте под зонтиками! — предупреждаю я, опасаясь, что металл притянет молнию. Так ведь это работает, верно? Кто знает — я преподаю английский, а не физику. Но лучше перестраховаться, чем потом пожалеть.
Это чистый хаос.
Как нам удалось принести столько вещей?!
Повсюду разобраны пляжные игрушки. Полотенца, закуски, телефоны, книги, и все бегают вокруг, пытаясь подобрать все, что попадется под руку. С охапкой мокрых полотенец я бешено мчусь к месту, где припаркованы фургоны и машина. Когда мы сюда пришли, прогулка не казалась такой уж долгой, но теперь она каким-то образом превратилась в мили.
— Давайте же! — кричит Ной всем. — Мы почти пришли.
У фургонов сопровождающие пересчитывают головы, пытаясь убедиться, что все в сборе.
— Нам не хватает Ли и Криса! — кричу я Ною.
Он ругается под нос и бежит обратно на пляж. Я иду с ним, беспокоясь, что мы могли их потерять. Вот дерьмо. Вот дерьмо. Вот они! Ли и Крис помогают пожилой паре сложить стулья и поднять зонтик, который они принесли с собой на пляж. Ной бросается к ним, чтобы ускорить процесс.
В это время дождь не прекращается.
Он льет так сильно, так стремительно, что мне почти ничего не видно дальше нескольких метров. Песок превращается в грязь. Мои ноги тонут, и я теряю шлепанцы. Зарычав, я поворачиваю назад и сильным рывком вытаскиваю их из песка.
Когда мы наконец возвращаемся на стоянку, все еще усаживаются в фургоны. Это довольно проблематично, потому что у нас с собой кулеры и сумки, набитые закусками, пляжными мячами, полотенцами и досками для катания. Все было упаковано бессистемно, поэтому не помещается в багажнике. Лоренцо берет на себя большую часть тяжелой работы, но я не хочу оставлять его одного, поэтому хватаю все, что могу. Мы почти закончили. Я занимаюсь одной из последних сумок, когда ко мне сзади подходит Ной и берет ее, подняв над головой.
— Иди в машину. Ты промокнешь.
Я быстро моргаю, пытаясь прояснить зрение, но это бесполезно. Дождь льет как из ведра.
— Всех посчитали?
Ной кивает.
— Дети кое-как расселись в двух фургонах, но все на месте.
— Ты не видел Габриэллу? Она ехала сюда со мной.
— Она в первом фургоне. Я еду с тобой.
Что?! Нет!
Мои мысли прерывает раскат грома. Мой жалкий вопль невозможно воспроизвести.
— Иди садись в машину, Одри, — снова говорит Ной, на этот раз уже менее терпеливо.
Нет смысла спорить. Сейчас точно не время. Я бегу к машине, втискиваюсь на водительское сиденье и бросаю на колени свою промокшую сумку.