К полудню пятницы мы уже едва держимся на ногах.
Ничто не могло подготовить нас к огромному количеству людей, которые стекаются в Ватикан в летний сезон. И разве вы не знаете? Эти четверг с пятницей — в Риме самые жаркие дни в году! Какая удача!
И да, хотя Ватикан не похож ни на что, виденное мною прежде — искусство и архитектура величайшего масштаба, даже когда они маячат прямо у вас перед носом, — я не смогла по-настоящему отойти и оценить все это. Я слишком боялась, что один из моих учеников каким-то образом безвозвратно запятнает древнюю историю. «Упс, я пролил свой «Гаторейд» на эту БЕСЦЕННУЮ ФРЕСКУ».
Все это время я была на взводе.
В пятницу вечером, убедившись, что дети устроились на ночь, я приняла смехотворно долгий душ, помыла голову и смыла весь пот. Желая побаловать себя, я надеваю свою лучшую пижаму — шорты и майку, которые кто-то подарил Кристен на девичнике, но они ей не подошли, поэтому она передарила их мне. Они неприлично роскошные и дорогие. 100% шелк. Я распускаю волосы и мажусь увлажняющим кремом, пытаясь бороться с солнцем, атакующее меня с тех пор, как мы приехали в Рим.
Выйдя в коридор, я смотрю под дверь Ноя, но свет не горит. Он куда-то ушел без меня. Ну и ладно.
Я захожу в свою комнату и плюхаюсь на кровать. Клянусь Богом, никогда не было лучшего чувства. Никогда.
Я читаю там в течение получаса или около того, прежде чем входит Ной и закрывает за собой дверь.
Он тоже только что принял душ. На нем серые треники, от которых мне хочется прикусить нижнюю губу, и обтягивающая мышцы белая футболка. Он не должен выглядеть так сексуально, как сейчас. Это преступно.
Я бросаю книгу на колени.
—Мы так друг к другу привыкли, что даже не стучимся? Я могла бы быть голой.
Ной медленно расплывается в улыбке, словно я только что вложила в его голову восхитительно подробный образ. Который он захочет сохранить на потом. Затем он поднимает невзрачный белый бумажный пакет и вертит его пальцами.
— Я принес нам кое-что, чтобы снять напряжение. Подумал, что нам это не помешает после того, что мы пережили за последние два дня.
— Правда?
Ной отталкивается от двери и подходит к моей кровати. Я сажусь, с любопытством наблюдая, как он открывает пакет и наклоняет его, чтобы я могла заглянуть внутрь.
«Боже мой».
Я смотрю на него, как на сумасшедшего.
— Где ты это взял?!
Он отвечает с дрянным итальянским гангстерским акцентом:
— Вниз по улице. Я знаю одного парня.
— Ты шутишь? Ной. Тебя могли поймать! Как ты протащил это мимо детей? Они могли учуять запах, и тогда мы оказались бы по уши в дерьме.
— Ну да, ты умеешь хранить секреты или нет?
Жестом прошу его снова показать мне, что находится в пакете, просто чтобы я могла еще раз понюхать, чтобы убедиться, что он купил то, о чем я думаю.
— Это легально?
— Наверное, нет. У себя дома в Штатах ты такого не найдешь. По крайней мере, не такого качества.
— Ладно, быстро. Иди проверь, заперта ли дверь.
Тем временем я поправляю подушки, чтобы мы могли сидеть бок о бок на моей кровати спиной к стене. Ной снимает обувь и забирается рядом со мной. Мы оказываемся бедро к бедру, он смотрит на меня, ожидая подсказки. Я киваю, давая ему понять, что можно начинать. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Ной погружает руку в хрустящий пакет, затем медленно, медленно он достает настоящую итальянскую канноли с точностью хирурга, деликатно извлекающего из пациента донорскую почку. Речь идет о поджаренном, хрустящем тесте, начиненном сливочной начинкой из сыра рикотта, сахара и шоколадной крошки. Ной бережно берет его в руку и протягивает мне, давая попробовать первый кусочек. Я жадно откусываю с одного конца, закрываю глаза и смакую все до последней крошки.
Мой стон — сексуальный.
Я никогда в жизни не пробовала ничего более сладкого.
Я смотрю, как Ной откусывает кусочек. Он тоже испытывает внетелесный опыт.
— Вкусно, да? — спрашивает он, прикрыв глаза.
— Очень вкусно. Дай мне еще.
— Полегче! Ты почти оторвала кончик моего пальца.
Затем снова наступает его очередь.
— Эй! — я хватаю его за бицепс. — Ну же! Ты только что съел половину.
Мы в считанные секунды приканчиваем десерт. Мне кажется, что мы даже не жевали. Заглянув в пакет, я убеждаюсь, что мы смели все до последней крошки, затем Ной сворачивает его в тугой шарик и бросает, как баскетбольный мяч, в мусорную корзину у моего стола.
Мы остаемся на моей кровати, бедро к бедру, плечо к плечу. Ной, я и мой маленький голубой кролик. Никто из нас не произносит ни слова. Воздух становится густым от напряжения. Похоже, этим десертом мы не до конца утолили аппетит, и теперь оба думаем о том, чтобы съесть еще один.
У меня на пальцах и губах размазаны кусочки рикотты и сахара, и, пока Ной смотрит, я их слизываю. Я, конечно, могла бы взять салфетку, но зачем упускать такую возможность?
Бедняга вот-вот сорвется. Штаны становятся ему тесны.
— Ты прав. Это помогло снять напряжение, — говорю ему я.
Уголок его рта приподнимается в легкой улыбке, но горящие глаза противоречат добродушным манерам Ноя.
Мы не оставались наедине в кровати с ночи понедельника в доме Джузеппе.
Моя шелковая пижама — та, которую я надела, втайне надеясь его помучить, — такая нежная и откровенная, что это почти дьявольское зрелище.
Ной рассматривает каждый дюйм моей фигуры, начиная с голых ступней и поднимаясь по ногам. По моей коже проносятся мурашки. Его взгляд скользит по моим рукам, груди, шее, губам. Когда его глаза наконец встречаются с моими, живот сжимается от желания.
Я хочу, чтобы Ной меня поцеловал.
Я поворачиваю голову к нему и смотрю на его губы, думая обо всем, что я хочу, чтобы он сделал со мной. Места, которые я хочу, чтобы он трогал и пробовал на вкус. Мои мысли имеют рейтинг XXX.
Пожалуйста.
Умоляю тебя.
Избавь меня от страданий.
Сдави своей рукой мою грудь, прижми меня спиной к стене и реши нашу судьбу.
Но Ной меня не целует.
Ной и пальцем ко мне не прикасается.
Мы не двигаемся с места, пока я не чувствую себя пьяной от желания.
В конце концов, Ной тяжело вздыхает и отворачивается, уставившись на стену в другом конце комнаты.
Хотела бы я знать, о чем он думает. Быть здесь с Ноем, просто добровольно сидеть рядом друг с другом — для нас это интимно. Мы все еще привыкаем ко всему этому.
— Что бы сейчас подумали Прошлый Ной и Прошлая Одри, если бы увидели нас, сидящих вот так? — спрашиваю я.
Ной улыбается.
— Они бы не поверили, — качает головой он и выбирается из кровати. — Я, наверное, пойду еще раз проверю детей перед сном. Просто чтобы убедиться, что все в порядке.
Я киваю.
— Точно. Да. Просто чтобы убедиться.
Я жалею, что отпустила его, как только он ушел.
Суббота тянется.
8:00 утра: завтракаю в столовой, мечтаю о свидании с Ноем.
8:03 утра: потягиваю кофе, жалею, что я не на свидании с Ноем.
8:07 утра: проверяю время, предполагая, что уже больше 10 — рычу от отчаяния.
8:10 утра: вижу Ноя, краснею как школьница
8:11 утра: отчаянно жалею, что я не на свидании с Ноем.
Весь день — это странный лихорадочный сон. Кажется, я обедаю с детьми в столовой. Кажется, что после обеда мы идем с ними за мороженым. На самом деле мой мозг сконцентрирован на том, чтобы добраться до самого приятного.
Я запираюсь в своей комнате за два часа до встречи с Ноем в выбранном им ресторане. Мы договорились, что лучше пойти по отдельности, чтобы нас не заметили вместе. Я не готова отвечать на назойливые вопросы детей или других сопровождающих.
Я считаю, что двух часов достаточно, чтобы подготовиться и успокоить нервы. Если бы у меня был алкоголь, я бы выпила.
Я почти отказалась от того, чтобы надеть маленькое красное платье.
Готовясь, я кладу платье на кровать и, не обращая на него внимания, завиваю волосы, наношу макияж и решаю, какой оттенок помады лучше всего подойдет для этого случая. Falling in Love with Your Enemy (Влюбиться во врага) — оттенок 104 от Revlon.
Когда уже нежно одеваться, я роюсь в шкафу, пытаясь найти менее смелый наряд. У меня есть черное платье, которое я надевала на двойное свидание, но мне кажется неправильным надевать его снова сегодня вечером. У меня много сарафанов, но ни один из них не выглядит достаточно модным. Шорты, футболки — нет, абсолютно нет.
Когда дело доходит до дела, у меня действительно нет выбора.
Маленькое красное платье или ничего.
Я надеваю его и пальцами проверяю школьный дресс-код. Опаньки. Меня бы точно отправили домой.
У меня в комнате нет зеркала в полный рост, и это к лучшему. Думаю, если бы я себя увидела, то непременно бы струсила. Проверив телефон, я понимаю, что опаздываю на несколько минут, и у меня больше нет времени сомневаться в себе. Я хватаю свитер, чтобы накинуть его — на случай, если по дороге мне попадется ученик, — и выбегаю за дверь.