ствия, легким послевкусием растекающиеся под кожей. Свят громко выдохнул, блуждая расфокусированным взглядом по моему лицу. Я внимательно смотрю в его глаза, пытаясь отыскать признаки слабости. Ничего подобного, лишь самодовольство и легкая утомленность. Дерьмо! Отстранив меня в сторону, он стягивает остатки одежды, оставляя около кресла и, поднявшись, тянет меня в сторону ванной. — Ты не закроешь меня в подвале? Мазнув по мне холодным взглядом, Лютов равнодушно отвечает: — Посмотрим. Даже в душе этот гад проявляет активность, намыливает меня по сотне раз, словно я только из свинарника вылезла. Лапает, лезет в самые сокровенные места. Я отмахиваюсь, почти плачу. Лютова не взял порошок, чертов он гад! Перспектива провести в этих комнатах даже лишний час, вызывает у меня черное, бездонное отчаяние. Обернув бедра полотенцем, Свят тянет меня в сторону спальни, а я замечаю вновь привставший член, пытаюсь вырвать запястье из стальной хватки его пальцев. — Ты опять мне мозги вытрахиваешь? — скалит зубы. — Хочешь проявить свой паршивый характер, чтобы вновь просить прощения? Нет, я просто хочу сбежать. А этот монстр даже не думает терять сознание от ядовитого порошка. — А ты опять хочешь трахнуть меня! — слова мои звучат обвинительно, обидчиво. Будто мне нанесли самое ужасное оскорбление в жизни. Свят опускается взгляд на свой пах, насмешливо хмыкает. — Конечно, — соглашается. — Целый месяц меня не было. Месяц, в течении которого я мог бы сладко трахать тебя во все… — Хватит! Даже слышать не хочу эти пошлости, вырываюсь в спальню, опережая Лютова. С грохотом раскрываю дверь шкафа, доставая нижнее белье. — Я не хочу, чтобы ты говорил мне такие грязные вещи! — голос мой звучит напряженно, плаксиво. — Ты итак нагло прибрал к рукам то, что тебе не положено. Ты можешь хотя бы словами не порочить меня?! — Блядь… Глухой стук, после которого повисла тяжела тишина, напряг. — Свят? — окликнула, но ответа не последовало. На цыпочках прокралась к ванной, осторожно заглянула, задержав дыхание. Ненавистный муж распластался на полу, лицом вниз. Судя по кровавой лужице, Лютов нехило приложился носом. Я медленно подкралась к нему, подергала за плечо. — Свят? Неужели сработало?! — Свят! Никакой реакции. Я схватила его за плечо, с трудом перевернула на спину. М-да, красивое лицо Лютова теперь представляло собой сплошное кровавое месиво. Ну ничего, Зверь быстро регенерирует. Склонившись к его груди, прислушалась. Очень надеюсь, что я его не убила. Хотя стоило бы, ведь он убил любимого мне человека. Правда ведь? Меня не должна волновать жизнь кровожадного, наглого монстра, который разрушил мне все планы. Но волновала, я с замиранием пыталась услышать стук сердца. Руки похолодели, когда ничего похожего на ток жизни, замечено не было. Меня охватил ужас, холодными щупальцами сжавший внутренние органы. Неужели убила? Нет, нет, нет. Сделав глубокий вдох-выдох, я вновь приникла к широкой груди. Мне казалось, что собственный пульс заглушает все остальные звуки. Горло сжало спазмом, глаза застелила пелена слез. Он не дышал. Я убила собственного мужа. Зажав рот руками, я хрипло выдохнула, стараясь унять внутреннюю истерику, охватывающую все мое естество. Свят лежал неподвижно, ничем не выдавая признаки жизни. Я его убила. Порошок должен был лишь усыпить, ослабить. Лютов бы просто провалялся в постели пару дней, полечился снадобьями Златы. А я бы успела сбежать, скрыться. И все было бы хорошо. Возможно, что Свят даже не стал бы меня искать. Теперь вся община Остроглазых Волков откроет на меня охоту за убийство старшего сына предводителя. Но меня ужаснуло даже не это. Я просто хотела, чтобы этот мужчина оставил меня в покое, отказался. Он убил моего любимого, испортил мне жизнь. Но даже так, смерти Святу я не желала. Меня трясло из стороны в сторону, лицо было залито слезами, а глаза, казалось, и вовсе ослепли. Весь мир сузился до застывшего лица мужа. В чем-то он действительно оказался сильнее остальных Зверей — держался до последнего, пока не свалился замертво. Но именно это его и погубило. Если бы только порошок подействовал сразу, то я не стала бы подсыпать смертельную добавку. Ох, боги! Я убила его! Груз собственной вины навалился непостижимой ношей, сломавшей все мои внутренние барьеры, а из горла вырвался глухой крик. Горечь и ужас сковали душу, сжали сердце, пытаясь выдавить все жизненные силы. Мне было искренне жаль его. Пусть Свят и причинил мне много боли, но он не заслужил такой позорной смерти от моей руки. Когда истерика стихла, я подползла к его телу, попыталась нащупать пульс, которого не было. Где-то в глубине души теплилась надежда, что он жив. Я ведь понятия не имею, как правильно нащупать пульс, я просто ошибаюсь. Но прокладная кожа, которая раньше горела, словно раскаленная пламенем, не оставляла сомнений. Я его убила. Боги… С трудом поднявшись на ноги, я тщательно умылась, пытаясь с смыть с себя горечь вины и ужас. Изнутри меня охватила апатия, заторможенность. Я будто глядела на все произошедшее со стороны, являясь безмолвным зрителем. Я также смотрела глупые, наивные мелодрамы у себя дома, ничуть не тронутая переживаниями героев и их трагедиями. Это меня не касается. Склонившись к телу мужа, ласково провела по щеке. — Прости, но ты это заслужил. Я не хотела. Голос звучал откуда-то издалека, совсем чужой и равнодушный. На пороге ванной комнаты я задержалась, оглянулась, бросив на Свята последний взгляд. Он уже мертв, ему не помочь. Моими стараниями, конечно. Но я жива, надо двигаться дальше, пока возмездие Лютовых не настигло меня раньше времени. К окну в большой комнате я подходила осторожно, опасаясь увидеть, что время упущено и Лисогорский благополучно забрав свою шлюшку, уехал восвояси. Нет, его «хаммер» грозной глыбой возвышался во дворе. Наспех натянув на себя вещи из пакетов, принесенных для завтрашней поездки к врачу, и тщательно обчистив карманы штанов Свята, которые он скинул около кресла, я решительно покинула комнаты, служившие мне тюрьмой весь прошедший месяц. В кулаке я до посинения сжимала маленький бутылек, наполненный опасным порошком. На тот случай, если встречу кого-то. Охрану с комнат сняли, посчитав, что Свят теперь сам будет следить за своей скверной женой. Да и сегодня был праздник — Ламмас. Большинство людей Лютова уйдут в лес, чтобы принести дар богам в виде свежеиспеченного хлеба и винограда, а потом сольются в дикой оргии с местными девками. Я знала точно — если кто-то повстречается мне на пути к свободе, то из этой схватки выжившим выйдет только один.