— А иначе? — самодовольно хмыкнула. — Что же ты мне сделаешь?
Я вела себя нагло лишь потому, что прекрасно осознавала — Лисогорский не посмеет тронуть жену Лютова. Не думаю, что Свята успели обнаружить, а значит сейчас я все еще нахожусь под защитой его имени.
— Отшлепаю, поставлю в угол на пару часов, а потом заставлю выучить урок хороших манер, — рявкнул Велимир.
— Ох, такое с женой своей вытворяй. Как она, кстати, поживает?!
Вероника побледнела, уставилась на Лисогорского округлившимися глазами, на дне которых замерцали слезы.
— Ты женат? — тихо выдавила она из себя.
Лисогорский никак не отреагировал на нее, схватил меня за руку, чуть повыше локтя, поволок к двери пассажирского сидения.
— Как же вы меня заебали! Вся ваша ебучая семейка! — мужчина дернул меня, требуя хоть какой-то реакции. — Скажи, где я так нагрешил, что Добронравовы упорно решили портить мне жизнь?
Я до боли закусила губу, чувствуя удушающее отвращение.
— Знаешь, Мир, блуд вне брака тоже грех. А уж блуд с молодыми девочками…
Я нагло давила на то, что разница в возрасте между Велимиром и Вероникой была видна невооруженным глазом. Лисогорскому в этом году стукнуло тридцать четыре, а она явно была чуть старше Златы.
На самом деле, мне просто очень хотелось досадить Лисогорскому не из-за того, что он изменял моей сестре, а из-за того, что он просто изменял. Говорила это я не для него, а для Вероники, надеясь, что яд моих слов проникнет глубоко в подкорку ее мозга, засядет там, отравляя их отношения.
Меня жутко воротило от изменщиков и многоженцев. Спасибо папочке, что показал мне столь отвратительный пример семьи.
Меня грубо втолкнули на заднее сидение «хаммера».
— Замолчи, иначе точно займусь твоим воспитанием.
— А мою сестру ты тоже воспитываешь?
— Я готов воспитывать всю вашу блядскую семейку, раз старый хрен Огнедар этим не занимается!
Дверь за мной захлопнулась, а вскоре я имела удовольствие наблюдать из окна за славной сценой — истерикой Вероники, которую Лисогорский в конечном итоге схватил на руки и закинул в машину.
— Повезешь меня обратно? — полюбопытствовала, когда он вновь завел мотор.
— Делать мне нехер? Мы почти подъехали к Моронгу, там дождусь твоего мужа, пусть сама едет и забирает свой трофей.
— Трофей? — удивилась я.
Лисогорский хохотнул, чуть взлохматил свои рыжеватые волосы.
— А тебя так теперь все называют.
— Чего уж еще ждать от вас, дикарей, — фыркнула я, отворачиваясь к окну.
— Ты тоже принадлежишь к нашему племени, не забывай.
Вероника, сидевшая до этого молча, чуть оживилась.
— Что это значит? — она обернулась ко мне, заглядывая с надеждой. — Алиса, что это было? Когда на меня напали…
— Ее блядский братик это был, — влез Велимир.
— А что же ты молчишь о том, что также умеешь?
Вероника побледнела, вжалась поглубже в сидение, а Лисогорский сверкнул на меня яростным взглядом. По вздувшимся венам на крепким руках, сжимающим руль, было понятно — сейчас он ничего не желает сильнее, как удушить меня.
Но разве это могло задеть меня или напугать?
Накануне я убила собственного мужа, хладнокровно подсыпая в его виски отраву.
И теперь я понимала, зачем. Точнее, знала.
Не потому, что Свят влез в мою жизнь, и совсем не от того, что убил Дитмара.
Я просто не смогла быть не единственной женщиной. Делить даже ненавистного мужа с кем-то, терпеть вторую жену в постели. Что могло ждать меня потом? Бесчисленные скандалы за право считаться первой среди жен?
Свят погиб из-за своей похоти и моего эгоизма, вышедшего за все рамки разумного.
Я убеждала себя, что его смерть стала необходимостью, пусть и случайная.
Он ведь сам обещал запереть меня в подземелье, как безродную псину.
Но мне было больно. То ли от его смерти, то ли от тяжести своего преступления, но душа рвалась на части, истекая гнилостным смрадом.
Я ощущала не только стыд и угрызение совести, но и необъяснимое, всепоглощающее горе. Внутри меня жила боль, разгораясь в груди огромной, гнойной раной. И казалось, что я вот-вот лопну, переполнившись этой агонией до краев.
Поэтому мне хотелось поделиться, выплеснуть.
Мне хотелось, чтобы им тоже было больно.
Я просто была откровенна, срывая с Лисогорского маску, обнажая его перед Вероникой.
Пусть девчонка знает, что этот мужлан благополучно женат, да и не впервые. И про его дикую, потустороннюю сущность тоже.
Я очень сомневалась, что она сможет спокойно уйти после произошедшего — никакой Зверь не отпустит свою добычу, пока не наиграется. Моим освобождением стала лишь смерть Лютова, но вряд ли Вероника пойдет на такое.