Они молчали, каждый погрузился в свои мысли, чтобы переварить сказанное мною.
Лисогорский, несомненно, злился. Я даже могла его понять — наша семейка изрядно задолбала этого Зверя. Одна лишь Леда, моя сестрица, чего стоит. Подозреваю, что своей любовью к вину она не сыскала в супруге благого расположения.
Хороших отношений у нас с Ледой никогда не было, мы вообще едва знали друг друга, да и то, лишь из-за пары драк в детстве, когда не поделили игрушки.
Я помнила лишь, что она вечно преследовала отца, пытаясь урвать себе кусочек внимания, а когда этого не удавалось, залезала в мини-бар, чтобы накачаться вином. Ей просто было скучно, ведь голова моей сестренки была набита соломой вместо мозгов. Леда не могла найти себе увлечений, ее совершенно ничего не интересовало, а единственный друг — засранец Милош. Славный дуэт, кстати. Змея и крыса.
Остаток пути прошел в мрачном молчании, я еще пыталась пару раз пустить яду, но никто не отреагировал. Вероника сникла, сжалась, забилась глубоко в кресло, а Лисогорский очень злился, изредка бросая на меня яростный взгляд в зеркало.
Я же была весела, что-то шутила, дурацки смелась.
А внутри меня что-то умирало, медленно и верно.
Я не была уверена, что когда-то смогу отмыться от содеянного, но очень хотелось бы верить, что по ночам Свят не будет мне сниться.
8 часть
Стоило въехать в город, как Велимир повернул в сторону дворов, где его «хаммер» едва вмещался в узкие улочки.
— Куда мы? — пискнула Вероника.
— Дождемся нашего хорошего знакомого, который спас твою карамельную задницу.
— Святослава?
Лисогорский кивнул, коротко бросил:
— Пусть забирает свою жену.
Вероника вновь обернулась ко мне, бросила осуждающий взгляд. Конечно, я ведь сказала ей, что меня там травят, издеваются.
Я лишь хмыкнула, пожав плечами. А что я могла еще сказать, чтобы сбежать из дома?
Когда Велимир наконец остановился около неприметного, многоэтажного дома, то сразу же вышел из машины, распахнул передо мной дверь и, схватив за плечо, грубо вытащил наружу.
Вероника выскочила следом, закричала:
— Мир, хватит! С Алисой там плохо обращались, мы ведь не можем вернуть ее обратно.
Лисогорский рассмеялся, утаскивая меня к подъезду.
— Плохо с ней обращались лишь потому, что не научили вести себя.
Вероника засеменила следом за нами, повисла на его плече, пытаясь уговорить мужчину оставить меня в покое.
— Хватит, — рявкнула я, не имея больше сил слушать ее хныканье, сбросила с себя руки Лисогорского. — Сама пойду, чего тащить-то? А ты, — повернулась к девушке, — заткнись уже, голова болит!
Она удивленно заморгала, не ожидав такой грубости в ответ на попытки защитить мою скромную персону. А я прекрасно осознавала, что это нытье ни капли не поможет переубедить Велимира. Он слишком хорошо знает наши порядки, а также находится в неплохих отношениях с Лютовыми. И уж точно не поверит в то, что мой побег спровоцирован реальными бедами, а не женскими глупостями.
Дом, в который привез нас Велимир, был старым, почти аварийным, но подъезд был удивительно чистым.
Мы поднялись на третий этаж, остановились около неприметной двери, в которую Лисогорский грубо постучал кулаком.
На несколько секунд повисла тишина, после которой дверь распахнулась, явив перед нами неприметного, худенького паренька.
Судя по безразмерно огромной футболки и всклоченным прядям русых волос, мы потревожили его сон.
— Господин Лисогорский?
Удивление, ужас и нотка подобострастия смешались в нем воедино.
— Хотелось бы сказать, что утро доброе, — мрачно изрек Велимир, — да не могу.
Чуть оттолкнув парня плечом, Лисогорский прошел внутрь, пропихивая нас с Вероникой вперед.
Квартира оказалась крошечной, заваленной каким-то хламом, сплошь покрытая пылью.
Я брезгливо поморщилась, обхватив себя за руки.
— Извините, у меня не прибрано, — промямлил паренек, поспешив за Велимиром, который уже направился в сторону кухни.
Я подавила ехидный смешок, прикусила язык, чтобы не добавить — здесь не просто не прибрано, здесь многолетний срач.
— У меня есть дело, — рыкнул Лисогорский. — Я бы с радостью предоставил это кому-то из своих людей, но здесь только ты, Андрей.
— Вы можете доверить мне все, — усиленно закивал хозяин бардака, — вы ведь знаете, что я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие.