Черный комплект из атласных шортиков и топа лишь усилил это впечатление.
Я была воплощением божества скорби и ненависти.
Воплощением нашего брака.
Когда дверь соседней комнаты была распахнута с громким грохотом, я лишь чуть поморщилась.
Явился, сволочь. Интересно, шлюху свою сюда притащил?
Усевшись на мягкий пуфик перед будуарным столиком, я перекинула ногу на ногу и скрестила руки на груди.
Его громкие шаги, направляющиеся к спальне, отдавались бешеным стуком сердца в моей груди.
Дверь в спальню открылась с таким же грохотом, как и первая — Свят не умел ходить тихо, всегда двигался порывисто и как-то рвано. У Зверя нет обличия известного животного, но если бы было, то муженек непременно перевоплощался бы в медведя.
— Привет, сладкая, — оскалился Лютов, замерев на пороге.
Я окинула его презрительным взглядом, подмечая и местами порванную одежду, и следы запекшейся крови.
Как мужчина Святослав был красив — высокий, широкоплечий. Лицо худощавое, чуть хищное, с резковатыми чертами. Из-под густых бровей лихорадочно поблескивают темно-янтарные глаза с красноватыми всполохами, а острые скулы чуть скрыты трехдневной щетиной. Под левым глазом красуется три белесых шрама от ногтей — мой подарок.
Его диковатая энергетика действовала на меня странно — дышать становилось тяжело, словно воздух превращался в густое желе, а кожу начинало покалывать тысячью иголок.
Мысли в голове замедлялись и весь мир сужался до единой точки — Святослава.
Подверженность его магнетизму заставляла ненавидеть саму себя, ведь это было неправильно.
Я была невестой другого. И женой должна была стать не Святославу.
Я любила другого мужчину, но теперь принадлежала этому. И мое тело слишком легко приняло правила новой игры. Но не разум.
— Соскучилась? — подмигнул Свят, закрывая за собой дверь и направляясь ко мне.
Я лишь фыркнула, стараясь сохранять надменный вид, когда очень хотелось шарахнуться назад.
— Я думала, что тебя убили.
— Думала или мечтала?
— Думала. Ведь это единственное оправдание такому свинскому поступку, как оставить свою молодую жену на месяц.
Я злилась, чертовски злилась. Несмотря на то, что отсутствие Лютова заметно облегчило мою жизнь, этот же факт одновременно ранил самооценку. А то, что он привез сюда девку и вовсе убивало ее напрочь.
— Тебя это так расстроило? Когда я уезжал, Лис, ты кидалась на меня, как бешеная кошка, и кричала о том, что лучше бы мне не возвращаться.
Он подошел непозволительно близко, ноздри заполнил пьянящий аромат его кожи — солнце, морской бриз и нотка цитрусовой горечи. А еще, совсем немного, металлический запах крови.
Ответить я не успела — Свят, грубо схватив меня за подбородок, впился в губы жестким, резким поцелуем.
Колючая щетина оцарапала кожу, а пальцы его второй руки зарылись в волосы, сжали их около корней на затылке, лишая возможности избежать навязанной ласки.
Я упрямо сжала зубы, не желая поддаваться слабости, но Свят чуть надавил пальцами на подбородок.
Когда его ненасытный язык грубо ворвался в мой рот, я сильно прикусила его зубами, отчего во рту тут же появился привкус крови. Он не завопил, не оттолкнул меня, как я надеялась. Чертов гад совершенно не растерялся, лишь в ответ также сильно укусил меня за нижнюю губу, вызывая писк боли.
— Сволочь! — выдохнула я, сморгнув проступившие слезы и отталкивая его руки. — Ненавижу тебя!
Лютов хохотнул, выпутал пальцы из моих волос и, переместив ладони на мои щеки, чуть потрепал.
— Ненавидь, мне не жалко.
И вновь потянулся к моим губам, опаляя своим дыханием. Самоконтроль дал трещину, из головы вылетели все мысли, когда по губам скользнул его язык, бесцеремонно ворвался внутрь рта.
Аромат морской соли и сигаретный привкус на языке вперемешку с металлическим, дурманили рассудок покрепче любого алкоголя. Рвано выдохнув, я поддалась вперед, вцепилась ногтями в его плечи.
Ткань футболки под моими пальцами показалась раздражающим препятствием, мешающим ощутить жар кожи.
Кровь бурлила в жилах, плавила тело, заставляя льнуть с Святу ближе, чтобы прижаться теснее.
Стало невыносимо жарко в тех жалких клочках одежды, которые были на моем теле. Ладонь Лютова, оказавшаяся на моем колене и скользнувшая выше, к бедру, оставляла после себя горячий след, будто я была воском, плавившемся под огнем.
Я поддалась еще ближе, чтобы позволить ему пробраться дальше и, когда пальцы грубо сжали ягодицу, из груди непроизвольно вырвался тихий стон, который на мгновение отрезвил, заставил прийти в себя.