Когда он вышел из магазинчика, проходящие мимо подростки спросили его, который час. Шура, отвернув манжет рубашки, поднес циферблат к глазам одного из парней. Они дружно сказали спасибо и побежали дальше. Его вдруг охватила такая необъяснимая радость, что вот он идет по улице израильского города так, будто бы ходил тут всегда. Ни у кого не возникало ни удивления, ни снисхождения, он был своим, он был отсюда. Шура уже почти любил всех этих прохожих, которые приняли его без объяснений, без доказательств того, что это и его земля. Ты вернулся? Добро пожаловать домой!
– Что ж на собрание не пришел? Много пропустил, между прочим.
Взгляд у Семы стал осмысленным. Он так разволновался, что даже сигарета выпала из рук.
– Да ты понимаешь, мне кошку вчера принесли…
– Кошку?
– Да, брат с женой отдыхать уехали, а мне кошку оставили. На три дня.
– А что, кошка одна не может посидеть?
Сема задумался.
– Да они ее как принесли, она куда-то забилась, я ее весь вечер найти не мог. Прямо испугался.
– Нашлась?
Сема заулыбался:
– Нашлась, дура! Ночью откуда-то выползла и орать начала. Я ее кормил, кормил, а она все равно орет. Прямо не знал, что делать… Потом уснула со мной в кровати.
– Соображает.
Шура собрался поискать Мишу, но Сема не отпустил:
– Ну, скажи, скажи, чего там было-то?
– А, ну было очень познавательно. Главный бизнесмен Израиля выступал, потом банкир один.
Сема расстроился:
– Ну, ты записал?
– А то!
– Дашь почитать?
– Да нет проблем. Только попозже. Я пока сам читаю.
Тут Шура увидел Гарина. Тот махал ему рукой из-за железного ограждения, отделяющего двор ульпана. Сема вдогонку крикнул:
– Вы что, уходите? Ты ж только пришел!
Шура неопределенно махнул рукой. Не объяснять же, что он был на интервью и теперь ждет не дождется, как бы поскорей поделиться впечатлениями с Мишкой. Гарин тут же бросился его отчитывать:
– Что ты с ним лясы точишь? Мировые проблемы решаешь? Жду тебя, ищу. Пошли быстро, я водички хочу купить, пока перемена не кончилась.
Большая перемена длилась полчаса. Ее всегда ждали с нетерпением. Было невероятно трудно выдержать монотонный урок, который длился с восьми до одиннадцати, а потом с полдвенадцатого до часа. Особенно раздражали лица соучеников. Шура никак не мог ответить на вопрос, что он делает в этой разношерстной компании, которая состояла из пионеров и пенсионеров, с преобладанием последних.
Они присели на лавочку и откупорили бутылку апельсинового сока.
– Вот так сидим, понимаешь ли, сочок попиваем из трубочки на государственные деньги, а тебе все плохо. Капризный ты, Шурик! Не по годам…
– Ты чего наезжаешь? Интервью-то дал журналистке?
Миша посерьезнел:
– Не дал. Главное, она не дала.
– Да ты что?! Ну, ладно, не расстраивайся, ты, в конце концов, не журналист.
Вяло посмеялись. Шуре не терпелось рассказать про работу. Миша почувствовал это:
– Ну давай уже говори – где был? Истомился весь.
Дело в том, что Шура решил никому не рассказывать заранее о предполагаемой встрече с работодателем… То ли из суеверных соображений, то ли, наоборот, стеснялся. Мише сказал, что утром идет в банк, а с Яэлью договорился, что опоздает.
– В общем, тут меня кое-куда сосватали, и я решил поработать немного.
Миша выкатил глаза:
– Да, ты что?! – Вся его ироничность куда-то испарилась, и в глазах мелькнуло что-то вроде зависти пополам с уважением. – Ну, ты шустер! Не ожидал. И кто наш покровитель?
Шура смущенно опустил глаза:
– Лида, одноклассница. Помнишь, я тебе рассказывал?
– Да я думал, она секретаршей какой-то работает…
– Да. Но у ее мужа приятель – директор агентства по трудоустройству.
– Неплохо. Ну, и как называется новое место службы?
Шура замялся:
– Да, там пока с местом неясно… Вначале тренинг, а потом прикрепят куда-нибудь..
– Как это прикрепят? А поясней нельзя? Ты на какую должность идешь?
– Шомером, ну, охранником.
Вначале во взгляде собеседника проступило удивление, как будто он чего-то недослышал, потом зажегся легкий ужас, который быстро угас, и ему на смену пришла насмешливая брезгливость.
Шура начал быстро оправдываться: