Выбрать главу

— Что-то случилось?

— От тебя ничего не скроешь.

— Я за предельную честность в отношениях. Так в чём дело?

— Моя мама сейчас придёт. — Джун подняла голову, чтобы увидеть его реакцию. Да уж… Рен не любил, когда к ним лез кто-то посторонний, даже если этими посторонними были родители. — Хочет поговорить со мной. По телефону настаивала, что это срочно.

— По телефону, значит? Я думал, он разрядился.

— Так и есть… разрядился после долгого разговора с ней.

Благо в дверь постучали, и разговор пришлось прервать. Когда Анна оказалась в доме, Рен бросил короткое и неприветливое «здравствуйте» и спешно скрылся в другой комнате.

— Вижу Рен всё такой же неприветливый. Не понимаю, почему ты вообще его выбрала?..

— Мама, хватит. Я ведь просила. — Поморщившись, Джун потёрла лоб, зная, что в доме хорошая слышимость. Рен не мог не услышать комментария её матери. — Идём на кухню. Сделаю нам чай.

Когда Джун заварила чай Анна, наконец, начала разговор.

— Родители Кайла сегодня снова звонили. Ты не могла бы зайти к ним на неделе?

— Если будет время. Я занята на работе.

— То же самое ты сказала и в прошлый раз. Я понимаю, что ты не хочешь видеть его таким, но…

— Дело не в этом, мам. — Не дав договорить.

— Просто помни, что кроме тебя его некому спасти, Джун.

— Ты говоришь это каждый раз, но… — Закусив губу, подумала, стоит ли продолжать и решила. — Пора честно признать, мам, ему не нужно спасение. А я не спасательный круг чтобы быть постоянно рядом и поддерживать наплаву.

— Это важно. Не дай всем усилиям пропасть зря!

— Мам, — Джун взглянула на женщину перед собой, пусть на светлых волосах седина была почти не видна, морщины на лице и руки в узловатых венах выдавали её возраст. — Я столько лет потратила на Кайла. Мне почти тридцать, а я до сих пор ощущаю себя той девочкой, что таскалась за ним. Больше не хочу. Он просил меня отстать от него, и я решила так поступить. Пусть и поняла это только теперь. Мне не нужен балласт тянущий меня на дно.

— Почему ты так жестока? Я не учила тебя этому.

— Это не важно.

— Ну… ну хотя бы в последний раз… — Голос женщины дрожал. Она протянула руку к дочери раскрытой ладонью кверху. — Последний раз.

— А-ах… Так и быть. — Джун взяла мать за руку.

Тем вечером она покинула дом дочери со спокойным сердцем.

 

Рен не позволил ей идти к Кайлу одной и рано утром они вместе отправились в клинику. Они ждали в общей комнате, когда приведут Кайла. Джун в это время искала в голове причину, по которой Кайл вообще здесь оказался, но отчего-то не помнила.

— Что с тобой? — Полюбопытствовал Рен, придерживая девушку за руку.

— Никак не могу вспомнить, почему Кайл в этом месте…

— Ты серьёзно? Он же наркоман.

— Ты сейчас шутишь?

— Джун, ты ведь сама его сюда отправила. Он здесь уже три года.

Стоило услышать это и воспоминания прояснились. Будто добавили недостающие фрагменты.

— Ах да, точно. Даже не знаю, почему я сразу не вспомнила.

Кайл показался в комнате, заметив Джун, ускорил шаг, и даже хромота не помешала ему. По выражению лица сложно было понять рад он её видеть или нет, но стоило ему обратить внимание на Рена как глаза загорелись ненавистью и он налетел на того с кулаками и воплями.

— Это всё ты! Ты отнял её! Отнял!.. — В первый раз удалось уклониться, но когда Кайл замахнулся снова, уйти от удара было некуда, Рен упёрся спиной в стену.

— Кайл, не надо! Отпусти его! — Джун попыталась их разнять, но тщетно. Благо кто-то из персонала уже спешил к ним.

Когда Кайла оттащили, Джун поспешила к Рену. На скуле парня остался след от удара.

— Извини. Надо было понять, что он так на тебя отреагирует. — Коснулась места удара, — Я могу поговорить с ним одна? Мне он вреда не причинит.

— Ты не можешь знать наверняка, но… ладно. — Со скрипом согласился он.

 

Кайл был сам на себя не похож, выглядел даже хуже чем в их последнюю встречу. Дёргал ногой, постоянно искал что-то или кого-то взглядом. Шрамы на голове закрывала шапка, из-под которой выглядывали отросшие волосы. На нём были свободные штаны и футболка, так что худые, словно высохшие руки были хорошо видны. В свете ламп кожа выглядела серой, в глазах поселился лихорадочный огонь.