— Джун?.. — Фейт приоткрыла дверь и пробралась в комнату. Во мраке спальни виднелся лишь неподвижный силуэт, скрючившийся на постели. — Так нельзя. Нельзя вечно корить себя и страдать.
— Почему?
— Ну-у… а-ах я не знаю. Так говорят. — Джун не смотрела на подругу только знала, что та совершенно не знает, что сказать и как утешить. Хотя в утешении Джун не нуждалась, предпочитая справляться самостоятельно. Фейт села на край постели и сжав ладони сложив те на коленях неуверенно продолжила разговор. — Ты нужна нам, Джун. Многое случилось за время твоего отсутствия. ЭруДзю… — Фейт взглянула на неё ожидая хоть какой-то реакции на упоминание семьи, но желаемого не получила, — ЭруДзю подрывают в мирах авторитет и доверие к хранителям, втягивают в конфликт миры Девятнадцати. Если так продолжится, недалеко и до полноценной войны. Мы не знаем, чего они добиваются, поэтому ты могла бы помочь…
— Прекрати. — Джун прервала её. — Мне всё равно, что там затеяла эта проклятая семья. А войну засуньте куда подальше.
— Но Джун…
— Что ещё?
— У тебя нет права отказаться. После всех бед, — Фейт закусила губу и вскочила на ноги. — после всего, что сотворили с Хладной гаванью и мирами ЭруДзю.
Джун резко села и повернулась, исподлобья воззрев на подругу, волосы рассыпались по лбу, плечам, частично застилая глаза.
— Ты винишь меня в этом?
— Вас связывают кровные узы.
— И что с того? Не моё нахождение в Хладной гавани привело их сюда, тебе это прекрасно известно. Теперь же вместо того чтобы обвинять Игиду ты возлагаешь ответственность за произошедшее на меня! Ты, кого даже не было в момент захвата гавани и появления Мефериаль, не смеешь обвинять меня потому что не знаешь и не понимаешь, чего мне и остальным эта победа, так похожая на поражение, стоила. А теперь уходи. Ты сказала достаточно. — Фейт не нашла что ответить, но с места не сдвинулась, испытывая Джун на прочность. — Проваливай!
— Это глупо, Джун! Давай поговорим спокойно.
— Ты выбрала не лучшее время для разговора, да и начала, если честно, не с того.
Фейт нахмурилась, сжала челюсть стараясь удержаться дабы не наговорить лишнего, но глубоко внутри ей хотелось уколоть подругу побольней, упрекнуть в постоянных побегах и исчезновениях, раз она не хотела говорить спокойно и слушать.
— Зачем вернулась если не собираешься помогать? Продолжала бы скитаться по мирам под ручку с богом раз так этого хочешь! Ты больше не хранитель, можешь делать, что хочешь и поступать как хочешь.
— Спасибо за разрешение, Фейт. И за упрёки в мой адрес.
— Вовсе не упрёки, а констатация фактов. — Джун смотрела на неё, не мигая какое-то время, а затем поднявшись с кровати принялась собирать вещи, скидывая то немногое что имела в сумку. Фейт вздрогнула и скрестив руки на груди надломленным, растерявшим всю уверенность голосом, спросила, — Ч..что ты делаешь?
— Ухожу.
— Но я ведь не говорила, что ты должна…
— Нет, но это отлично прослеживалось в твоих словах на протяжении всего нашего разговора. Не говори больше ничего, давай на этом и закончим.
— Но… что я скажу Алану?
— Что-нибудь придумаешь. У тебя ведь так хорошо получается сочинять.
***
Гримбэла держали в одиночной камере, расположенной глубоко под Орденом сфер. За всё время этой камерой воспользовались лишь дважды, в моменты, когда сила и способности заключённого выходили за грани разумного. Верелир из которого состояли все стены, полы и дверь заглушал любую силу, а при попытке использовать способности заклинателя отражал их на применившего.
Он стоял посреди крошечного пространства запрокинув голову, каким-то до боли растерянным и погасшим взглядом взирая на потолок будто видел там нечто, что не мог узреть никто иной. Руки словно плети свисали вдоль тела, пальцы покрывала высохшая кровь, она забилась под ногти, въелась в поры, могло даже показаться, что отмыть её больше никогда не удастся.
Лина пришла к нему только через пару дней, раньше не могла, пыталась осмыслить случившееся. Ей было трудно и больно смотреть на человека, которого прежде любила и где-то в глубине души продолжала любить до сих пор. В его холодном и пустом взгляде почти нечеловеческом она больше не видела собственного отражения, да и не стремилась, а может даже боялась того, что такое произойдёт. Всё в ней отвергало его и противилось. Она и приходить-то не собиралась, Алан попросил дабы узнать осталось ли в этом… существе хоть что-то от Гримбэла или Кайла.